[54]), мы совершаем тем самым дурную проповедь, и после этого люди мирские оправдывают свои падения, стараются найти себе оправдание, чтобы как-то успокоить свою совесть. Нам надо быть внимательными, потому что в день Страшного Суда нам будет нечем оправдаться. Наша задача – получить, главным образом, духовную, а не только материальную прибыль. И если по какой-то причине вам не выписывают счёта, то вы должны считать, что потерпели духовный ущерб.

– А иногда, геронда, бывает такое: человек жертвует в монастырь небольшую сумму денег и просит дать ему расписку в том, что он пожертвовал больше. Что делать в таких случаях?

– Скажите ему: «Расписок на бо́льшие суммы мы не даём. Если Вас это не устраивает, то давайте мы возвратим Вам деньги, может быть, Ваше желание исполнят где-то в другом месте». Смотрите, не заразитесь болезнью такого рода.

– Один мастер, геронда, попросил, чтобы мы уволили его из монастыря, чтобы он мог вступить в кассу безработных, а потом вновь поступить на работу к нам.

– Нет, брат ты мой, это не дело! Если у человека есть хоть капля совести, то он на такое не пойдёт. Не подобает заниматься такими вещами в монастыре. Лучше заплатить ему вдвойне – пусть даже в монастыре и нет лишних денег, лишь бы он не шёл на такое мошенничество. Ведь это тяжёлый грех! Благословение приносит благословение, а неправда приносит разрушение. В этом отношении будьте очень внимательны. И не торгуйтесь с теми, кто трудится в обители, ведь потом из-за этого в монастырях бывают пожары и разрушения.

Государственный служащий клянётся честно выполнять свои обязанности[55]. Мы, монахи, даём не такую клятву, но вдвое бо́льшую: мы даём духовный обет, и если мы его нарушаем, то наш грех – вдвое больше. Старайтесь удержать равновесие, сохранить в монашестве что-то иного, не мирского, порядка. Я вижу, как зреет нарыв. Он прорвётся, очистится. Тем, кто находится в духовно неправильном состоянии, Бог Своей благодати не даёт – иначе Он помогал бы диаволу. Старайтесь иметь искренность, честность. То, что происходит сейчас, похоже на состояние пьяного, который еле держится на ногах. Разве такое может долго продолжаться? Разразится гнев Божий. Нам предстоит сдача экзаменов. В первом туре медь отделится от золота, во втором станет видно, сколько каратов золота в каждом из нас.

Мир изолгался. Люди становятся лжецами, они устроили себе ещё одну совесть. Но я не могу становиться лжецом, не могу изменять своё «я» из-за того, что этого требует общество. Уж лучше я буду страдать. Требуется внимание, чтобы не попасть в эту мирскую колею. Но и существующая сейчас экономическая система вовсе не содействует людям в том, чтобы быть честными. Они вынуждены занижать свои доходы в отчётах перед налоговыми органами, идти на другие подобные махинации. Одних моих знакомых налоговых инспекторов – людей верующих – я даже отругал. «Что же вы творите? – сказал я им. – Постарайтесь сохранить хоть чуточку закваски! Знаете, сколько людей жалуются на вас? Человек приходит в налоговую инспекцию и говорит: „У меня доход в один миллион“, а налоговый инспектор пишет, что у него доход в три миллиона. Некоторые декларируют только третью часть своих доходов, и вот налоговые инспектора считают обманщиками и остальных и всех равняют под одну гребёнку. Но если к вам придёт человек, у которого есть совесть, то, облагая его втрое большим налогом, вы вынуждаете его становиться вором. То есть вместо того, чтобы хоть немножко повлиять на общее положение дел в лучшую сторону, вы делаете прямо противоположное». В ответ на это они сказали мне, что не различают, когда им говорят правду, а когда – ложь. «Вы станете это различать, – сказал я, – если будете жить духовной жизнью. Тогда вы сможете и отличать правду от лжи. Бог будет извещать вас, и это станет для вас понятно».