Ник сидел так какое-то время, а потом заплакал. Но продавец не обращал на странного гостя никакого внимания, он просто читал комикс, стоя у прилавка. Когда слезы закончились, Ник начал говорить вслух обо всем, что его тревожило, словно был на приеме у психолога. Наверно, было глупо открываться совершенно незнакомому человеку, но что еще делать, он не знал.

С того дня Ник много раз забегал в «Комикопию». Поводов хватало. Сегодня тоже.

Ник сидел на привычном месте, совершенно не обращая внимания на посетителей, которые проходили мимо и глазели на него чаще, чем на сами комиксы.

– Она точно ненормальная, Джим, – сокрушался Ник, отпивая «Нюка-Колу». – Если они там все такие, то мы в опасности. Земля в опасности, а может, и вселенная. Я таких больных на голову еще не видел. Даже в психушке, где мы с Элизабет недавно делали репортаж.

Джим Шеппард был специфичным молодым человеком, увлеченным комиксами. Он всегда носил синюю футболку с эмблемой супермена и синие шорты. А на его шее висел зеленый амулет. Сам Джим говорил, что это осколок криптонита, который сдерживает его необузданную силу. Но верилось с трудом.

После недолгого молчания Джим поправил очки и взял одну из книг комиксов – «Проповедник (специальное издание)». Он пролистал пару страниц, а потом негромко сказал:

– Я тебе не психолог. Если не будешь ничего покупать, кроме газировки, то проваливай.

– Ты меня совсем не слушаешь?! – возмутился Ник.

Джим перелистнул страницу.

– А ты внимательный, – сказал он.

– Окей, я возьму стикер с Черной вдовой.

– С этого стоило начинать, дружище. Сколько тебе? Три сотни, может, четыре?

– Э… одного хватит.

– Ханжа, – пробормотал Джим и протянул стикер.

– Она говорит, что я должен разгадать загадку, чтобы помочь ей возродить какой-то клуб, – Ник взял стикер. – И почему-то называет меня преемником Лапласа. Но я не понимаю…

Джим перелистнул еще одну страницу комикса. «Проповедника» он читал уже много раз, но частенько возвращался к этой истории.

– Неплохо-неплохо, – бормотал он себе под нос.

– Она уверяет, что у нее есть какая-то записка или что-то в этом роде, которая предсказала мое появление в сумеречной зоне, а еще она сказала, что я черно-белый. Похоже, серые видят нас такими, какими видим их мы. Не знаю… это странно. Все стало странно, когда возникли сумеречные зоны. Прошел уже год, но никто так ничего и не объяснил. Что это и откуда? Почему Байден молчит? Почему город не эвакуировали? Почему?

– Из-за исчезновения нескольких сотен человек города не эвакуируют.

– Но двадцать лет назад ведь эвакуировали!

– По другой причине.

– Падения метеорита, исчезновение людей, какая разница?

– Большая.

– Но метеорит же не упал.

– Да, ученые обосрались в тот раз, и теперь к любой угрозе мы относимся скептически.

Джим усмехнулся и перевернул еще одну страницу.

– Может, и так, но у меня такое ощущение, что сумеречных зон будет становиться только больше, а мы ничего с этим не сможем сделать, – сказал Ник. – Если появились одни, то почему не появятся еще? И тогда речь пойдет не про сотни, а про тысячи, а то и десятки тысяч исчезнувших!

– Проваливай уже, – спокойно проговорил Джим.

– Но я купил стикер.

– Этого мало, чтобы я выслушивал твой бред так долго. Купи что-нибудь еще.

– Но раньше ты слушал.

– Раньше цена за аренду помещения была ниже.

Ник поднялся с пола, отряхнулся и пошел к выходу.

– Еще увидимся, – сказал он.

– Не хлопай дверью, – ответил Джим. – И не корми голубей у магазина. Задрали эти пернатые крысы.

На улице уже стемнело. Нику некуда было идти, и все же он шел – просто вперед по Коммонуэлт-авеню в сторону парка «Бостон Паблик Гарден», пока в голове крутилась загадка: «На распутье я появляюсь, по пути обо мне узнают. В лесу я быстро теряюсь, на дороге нахожусь. Кто я?»