Он посмотрел на меня с беспокойством во взгляде.

– Я уже в четвертый раз лечу ее от внутреннего кровотечения. Если я не найду причину, то в следующий раз, возможно, не успею прибыть сюда вовремя. Они живут на большой ежевичной ферме в часе езды на лошади отсюда.

Над нами сгустились тучи. Это объясняло, почему от матери пахло ежевичным сиропом. Вероятно, это произошло, когда она поцарапалась. Я понизила голос, наклонившись к королю.

– А у вас не возникало такой мысли, что родители могли… могли сделать это с ней нарочно? – Я чувствовала себя ужасно даже из-за того, что просто допустила такую мысль, но четыре раза – это чересчур.

Он вздохнул, и, стоя близко к нему, я почувствовала, как через него в меня перекатываются неловкость и беспокойство, поэтому я отступила на фут[3].

– Я, конечно, думал об этом, но они всегда так переживают за нее. Мать, кажется, сходит с ума от волнения, утопая в слезах, и потом, отец испытывает неподдельный шок. Он с трудом довез ее на лошади. Я просто этого не представляю.

Я кивнула; с моей стороны было нечестно предполагать это. Мать казалась более чем искренней, и «шок» было именно тем состоянием, в котором, судя по ее отцу, он находился.

О, как я ненавижу что-то неразрешимое. Теперь я буду обдумывать это часами.

– Могу я взять образец ее крови, прежде чем она уйдет? – спросила я.

Он нахмурил брови.

– Мы тут не располагаем вашими затейливыми человеческими устройствами, и в ее крови нет ничего, что я бы не учуял. – Похоже, его задели мои слова.

Я уступила, кивнув. Я подумала, что это какой-то яд или проблема со свертываемостью крови, но ей шесть, и, должно быть, это у нее с рождения.

– Ты должна забыть об этом. – Он вздохнул и потер переносицу. – Я сотни раз прокручивал ее случай в голове. И тут нет ничего особенного, кроме того что она пахнет ежевикой каждый раз, когда я ее вижу. Это неудивительно, учитывая, что у них собственная ежевичная ферма. Мне нужно навестить других пациентов. Пойдем.

Он развернулся и зашагал по коридору, оставив меня с моими мыслями.

Проведя обход его пациентов, проверив их состояние и залечив их раны, мы отправились обратно в замок на собрание с лучниками.

Лучники были верной элитной армией короля эльфов, известной тем, что они бесшумны при ходьбе и смертоносны со стрелой. Собрание состояло из краткого изложения обороноспособности города и моего знакомства с четырьмя лучшими командирами его войск.

Кагал, Арес, Танин и Арок.

Мы сделали перерыв на обед, во время которого я сначала попробовала всю еду, а затем отправились еще на три собрания. Совещание по налогам, землеустройству и профсоюза горняков. Эти заседания были самыми скучными из всех, которые мне когда-либо приходилось высиживать. Я почти пожалела, что не мою посуду. В последние минуты заседания профсоюза горняков я взглянула на короля и заметила, как он клевал носом, поэтому я слегка ткнула его ногой, чтобы разбудить.

– Ладно, я думаю, что справлюсь с ситуацией. Спасибо вам, – сказал король Райф профсоюзу горняков и встал.

О, слава Создателю!

Я тоже поднялась с места.

– Мы будем держать вас в курсе по поводу нехватки рабочей силы, – любезно сказала я им.

Они низко склонили головы, когда мы с королем уходили.

В моем животе заурчало, когда мы шли по коридору в личную столовую короля. Это заставило меня нервно покраснеть.

– Я умираю с голоду, – воскликнула я.

Кажется, его это позабавило, и он усмехнулся.

– Как тебе твой первый рабочий день? Только честно.

Честно, как будто я могла ему солгать. Мне показалось довольно милым, что он захотел узнать, что я думаю о своей работе.