Если еще он не заявится вечером, без приглашения, как обычно, это будет поистине праздником.

Но, кажется, рано радуюсь.

Едва только я отвариваю для себя гречку и собираюсь поужинать, как в дверь раздается звонок.

О, нет.

Столовые приборы выпадают из рук, со звоном соприкасаются с кафелем.

Меня нет дома, меня нет дома, шепчу про себя.

Звонок повторяется, а я с опозданием понимаю, что свет выдает. Наверняка, прежде чем подняться наверх, он догадался глянуть на окна.

И тем не менее медлю.

Но все равно, с осторожностью подхожу к двери.

Смотрю в монитор и…Не могу поверить глазам. Потому что за дверью стоит сейчас совсем не мажор, а…Не кто иной, как Зарецкий…

О боже, как он узнал, где я живу. И главное, что ему нужно от меня???

4. Глава 4

Рассматриваю через экран бывшего возлюбленного, и словно бы одномоментно переношусь в жизнь, которую мне пришлось оставить почти уже целый год назад.

Тренировки, переживательные подготовки к соревнованиям, суета и азарт, выступления.

Общение, переглядывания...

Момент, когда вдруг мы поняли, что испытываем друг к другу не только лишь дружеские и партнерские чувства, а нечто большее…

Впрочем, большее, как оказалось, было только с моей стороны. С его же…

С его же, как выяснилось, лишь мимолетное, если вообще хоть что-то и было, и он не обманывал. Сейчас я склоняюсь, что все его чувства всегда были только притворством.

Хотя целовались мы с ним, конечно, по-настоящему, и на большем мой бывший партнер настаивал не с меньшей горячностью...

Интересно, если бы не Динара, могло ли у нас сложиться? Впрочем, конечно же, нет. И я должна похвалить свою интуицию, что не довела в итоге до главного. Сейчас бы, наверное, было бы гораздо больнее.

И в груди бы щемило сильнее, хотя куда уже…

При одном только взгляде на его стильную стрижку, на его лицо...

А что, если у них не заладилось с моей конкуренткой, что, если все это время он думал и вспоминал обо мне?

Смеешься? Забыла, что за сообщение он отослал?

А если это просто порыв сильнейшей ревности? Которую он не смог проконтролировать, вот и выдал на нервах?

Да, да, давай, оправдывай.

Не будь дурой, одергиваю сама себя.

Но рука отчего-то словно бы под гипнозом тянется открывать.

Даже осознавая, насколько он гад? На что, на какие оскорбления и действия он способен.

Промаргиваюсь, в ужасе, словно от ядовитой гадюки отдергиваю руку от кнопки, принимаюсь тереть ладонями лицо.

Ну, не дура ли?

Нет, точно дура.

Но, слава богу, хватает ума все же притормозить.

А Зарецкий между тем, недолго думая, звонит в соседскую дверь.

Та система, что установили на дверь по прихоти мажора с легкостью позволяет расслышать.

- Должна быть дома, да… говорит Антонина Степановна.

- Тогда почему не открывает, – нервно отзывается Зарецкий.

- Или она на работе. Когда девочка на работе, то возвращается поздно, в районе полуночи.

- Где она работает? – недовольно вопрошает мой бывший.

Требовательные нотки в его голосе зашкаливают.

- А мне почем знать? – удивляется соседка. – Она не докладывает. Вроде в каком-то кафе подрабатывает после учебы, но адреса я не выясняла. Зачем?

- В кафе? – и на губах бывшего появляется презрительная усмешка.

- В кафееее, - тянет он снова, неприятно и нарочито медленно растягивая слова.

И снова пялится при этом на дверь. Так, как будто может увидеть за нею меня.

Окатывает ознобом, и он кажется более сильным чем тот, который я испытываю в присутствии Макса Вебера. Вместо того, чтобы гореть, не зная, куда себя деть от смущения, я леденею.

Можно только догадываться, о чем в этот момент думает мозг того, кто запланировано может нанести непоправимую травму, и дополнительно радуюсь тому, что не впустила его, что не сглупила.