– Спокойной ночи! – сказала я бабе Свете и отправилась к себе.

В моем номере плач ребенка был слышен еще сильнее. Удивительно, но терпимые иностранцы даже и не думали жаловаться. Видимо, для приличных людей, что отдыхают в наших номерах, дети – это святое.

Я пощелкала пультом телевизора. Показывали какой-то красивый голубой бассейн – бередили душу, израненную склерозом и отсутствием купальника. Это издевательство над собой я решила прекратить одним махом, выключив передачу.

Но насладиться тишиной мне не удалось. Где-то совсем рядом, практически мне на ушко, перекрикивая вопли ребенка, Владимир Калач, мой сосед, по телефону отчитывал загулявшую супругу

– У тебя вообще совесть есть или ты ее с собой не брала? Мишка не замолкает битый час. Нас скоро из отеля на выход попросят! Что значит, что ты сделаешь? Что-нибудь! Ну, я не знаю… Хоть что-то! Ты же мать! Ты сейчас где вообще? А что ты мне врешь-то? Европа – это тебе не Москва, магазины все давно закрыты! Ребенок орет, возвращайся немедленно! Не говори мне, что ты его не хотела! Ты же сама настаивала! Я из-за вас с женой развелся! Не хотела бы – не рожала! Я тебя не просил! Не хотела, вот он и родился такой… Но я с вами, я с сыном, какой бы он ни был. А вот ты-то где?

Затянувшийся разговор на повышенных тонах закончился. В мое открытое окно потянуло сигаретным дымом. Мальчишка продолжал выть. Бедная крошка! И ведь не может сказать родному отцу, что его беспокоит.

Закуришь тут от такой жизни, не спился Владимир – уже хорошо.

Все-таки слава Богу, что мы сейчас в толерантной Европе. В России бы уже давно вовсю стучали по батареям да учили родителей, как правильно детей воспитывать.

Окно пришлось закрыть. Лучше все же в духоте, чем это все всю ночь слушать. Сплю я крайне чутко.

«На новом месте приснись жених невесте», – с этой известной присказкой, которую положено шептать себе на ночь засыпая не в привычной кровати, я и донесла голову до подушки.

Какой еще жених? Только не у меня. Вместо Антонио Бандераса или Михаила Пореченкова мне зачем-то приснилась баба Света в чем-то вроде советского ватника и с сигарой в зубах. «Ты знаешь, – говорила она, – это город такой. Тут никогда все просто не бывает. Я тут уж столько лет живу, насмотрелась. Ты уж мне поверь».

И никаких тебе женихов.

В Москве мое утро начинается рано-рано, с петухами, с четырех до шести часов. Я как Наполеон (тот, что полководец, а не торт, разумеется) – в здоровом состоянии почти не нуждаюсь во сне. Особенности организма. Раза три-четыре в год я впадаю в «большую спячку» и дрыхну почти сутки напролет, хорошо, хоть лапу не сосу. Но все остальное время ранние подъемы – мое ежедневное расписание.

Веду я себя прилично, не как в присказке: «Кто рано встает – тот всех достает». Вообще никого не трогаю – спите себе на здоровье.

До девяти утра я обычно пишу книги, письма клиентам или какие-то другие необходимые для работы тексты.

Жизнь в большой семье приучила меня к тому, что есть только одно время суток, когда я могу насладиться покоем и творчеством – это раннее утро. Домашние может быть и хотели бы ко мне поприставать: мамкать, обсуждать котиков в интернете, выяснять что-то срочное, но никак не могут себя пересилить и проснуться, пушкой их не разбудишь. Поэтому раннее утро – только мое время.

В Европе я решила не менять свой полезный для здоровья и литературы график. Вставать вместе с солнцем – это совершенно другое самочувствие и заряд бодрости на весь день.

После ночного отдыха мне хотелось размять ноги и я сползла на ресепшн. Там я зачем-то полистала записи, которые ведутся на венгерском языке, посмотрела камеры в коридорах, крутанулась в холле и направилась в столовую спокойно сделать себе кофе, пока повар-кудесник не пришел готовить завтрак.