– Госпожа Александэр, нам нужны точные сведения для протокола.

– О-о, так и быть, я скажу это вслух. Для протокола: мой робот ничего не видел, потому что всю ночь был со мной в постели. И, если позволите, я бы хотела снова туда вернуться.

– Разумеется. Извините за беспокойство.

Полицейский козыряет. Его напарник уже повёл робота к следующей двери. А я вежливо улыбаюсь, чувствуя, как руки Сина тянут меня назад, в квартиру.

Захлопнув дверь, активирую замок, и Син сразу отпускает меня, отступает.

– Извини, – тон обычный, ровный. – Это было первое, что пришло в голову. Ты ведь говорила, что подобные действия выглядят естественно для телохранителя и отвлекают внимание.

Без его рук – такое ощущение пустоты, словно меня лишили части тела. Того единственного, что могло бы согреть и успокоить. Они мне нужны. Он мне нужен! Но, к сожалению, это невозможно. Я должна перевести дыхание, заварить кофе, чинно сесть на диван и обсудить происходящее.

– Да, конечно, – избегая Сина взглядом, поправляю одежду.

А вдруг всё-таки возможно? Неужели он до такой степени готов притворяться перед обычными полицейскими, не представляющими угрозы? Или ему всё же было приятно, хоть немного? Он говорил, что может получать удовольствие от секса. Что, если предложить ему только секс, без сложных эмоций и требований? Да, это неразумно, потому что я-то буду чувствовать гораздо больше, надеяться… Но и к чёрту, не хочу быть разумной! Хочу ещё раз почувствовать его руки, и тепло, и этот игривый язык на моей пояснице!

Чувствуя, что трусость уже вот-вот снова заполнит меня оцепенением, я торопливо делаю первое попавшееся движение – хватаю ладонь Сина и кладу себе на затылок. Главное – начать, дальше будет проще. И если он поможет мне успокоиться, то я смогу.

Пальцы мягко гладят мою шею, от чего под кожей пробегают искры щекотки. Это приятно, но пока ещё ничего не значит. Как намекнуть, что я хочу большего?

Тяну к нему руки, кладу на талию. Наверняка это было всего лишь представление для полиции. Но я должна хотя бы попытаться. Если откажет – пусть, я переживу. Немного стыда, подумаешь, ничего нового.

Однако внутри меня нет ни капли смелости, чтобы пойти дальше. Я так и застыла перед Сином: держу за талию, поглаживая большими пальцами, и разглядываю оливковую ткань его футболки, до ужаса боясь поднять взгляд выше. Конечно, он откажет.

Тем временем вторая рука Сина поднимается – я слежу пристально, гадая зачем, – и ложится на мою талию, тут же скользит чуть дальше, за спину. Это обнадёживает! Чувство облегчения даёт необходимую каплю смелости, и вот я уже – хотя по-прежнему не поднимая глаз, – перехожу ладонями на его живот, ещё выше, скольжу по тонкой ткани, очерчивающей рельеф тела. Через футболку чувствуется тепло кожи, движение его груди, поднимающейся от дыхания, стук сердца, который будто передаётся мне через кончики пальцев. Наконец-то добираюсь до ключиц и – последний рывок, хоть бы хватило смелости – обеими руками обнимаю Сина за шею.

Что дальше? Чёрт, почему он такой высокий? Даже если я встану на цыпочки, то не дотянусь до его губ. Поглаживая шею – движение скорее нервное, чем флиртующее, – легонько тяну к себе. Даже не знаю, на что конкретно рассчитывая, просто пользуясь тем, что он ещё не оттолкнул меня.

Секунда. Другая. Все органы замерли в невесомости, ожидая, что дальше.

Вдруг Син снова подхватывает меня под бёдра, поднимая. И приближается к губам – но не целует, ждёт, давая возможность передумать и отстраниться.

Уф, слава богам! Конечно, я торопливо прижимаюсь к нему в поцелуе – неловком, слишком неумелом, даже я смогла бы лучше, если бы не так нервничала… Нужно взять себя в руки, прекратить эти дёрганые движения и поцеловать лучше, мягче…