Через минуту вся эта троица уходит, и я наконец иду домой. Сил нет даже поужинать, только душ, чай и сразу спать.

***

Во вторник ловлю себя на мысли, что иду на лекцию к четвертому курсу и неуловимо волнуюсь. Самую малость. Просто как легкая рябь на водной глади. И всё же мне это не нравится. Напоминаю себе: он всего лишь мальчишка. А вот я – отнюдь не юная школьница, которой позволительно трепетать от мужского внимания. Вроде успокаиваюсь.

Шаламов приходит на лекцию со звонком, здоровается, к счастью, просто вежливо и вообще не выказывает ничего такого. Ни усмешек нахальных, как в пятницу, ни взглядов, от которых не по себе. С виду – обычный студент. Но, что странно, уходит он в самый конец аудитории, забирается буквально на галерку. Его компания удивленно оглядывается, шепчется. Боевая подруга Свиридова даже зовет его пару раз, но Шаламов не реагирует. И всю лекцию сидит – ну просто сама серьезность и сосредоточенность. И слава богу.

Однако после лекции он никуда не уходит. Даже с места не встает. Сначала я не обращаю на него внимания – часть студентов, облепив меня тесным кольцом, задают по лекции вопросы, и я охотно на них отвечаю. Потом, когда все постепенно расходятся, вижу – сидит. И только когда аудиторию покидает последний – Артём поднимается из-за стола и медленно идёт вниз.

Другому я бы сказала на его неспешную походочку: пошевелись, быстрее давай. Но тут подхожу к двери, стою и молча жду, когда он спустится, выйдет и я смогу закрыть аудиторию. Потому что чувствую, как недавнее волнение снова возвращается. И с каждым его шагом скачками нарастает в груди. Черт-те что.

Я себя, конечно, беру в руки и внешне выгляжу спокойно – не подкопаешься, но сердце бьется так, что его стук громче шума в коридоре. Скорее бы уже ушёл.

Но Шаламов подходит к двери и вместо того, чтобы выйти, берется за ручку и закрывает её.

19. 19. Артём

С Ленкой у нас в эти выходные вышла эпическая ссора. А заодно – и со всеми нашими. Но началось с Ленки.

Мы договорились затусить в Модном квартале. Я согласился, но сразу шёл туда с конкретным намерением – высказать ей, чтобы впредь не совала свой нос куда не просят.

В общем-то, что хотел – то и сделал. Влетел на всех парусах в «Фо Ми», где наши засели. Ну и с ходу вывалил всё, что накипело.

Наши в первый момент малость опешили – я же обычно на людей не бросаюсь. Тут уж просто не выдержал, и сорвало клеммы.

Ленка сначала изображала полное непонимание и оскорбленную невинность. Потом я её припёр:

– Ты ляпнула при Ле… при Самариной про отель? Что смотришь? Ты?

Ленка сразу в слёзы. Припомнила, что писала за меня когда-то курсач, конспектами обеспечивала, прикрывала, помогала, бежала по первому зову, после каких-то гулянок мчалась на вписки и отвозила домой, да много всего. А я, сволочь, пользовался и не ценил.

– Спасибо, мамочка, но мне твоя помощь уже вот где, – полоснув по горлу ребром ладони, вспылил я. – Гарику вон лучше помогай. Или Никитосу. Они оценят. А меня ты уже достала!

– Ну ты и мудак, Шаламов, – встряла Клео. – Скотина неблагодарная.

– Да-да, и скотина я, и мудак, – разошелся я. – Только отвалите уже от меня.

– Тебе просто твоя преподша не дает. Вот ты и бесишься, – процедила она, обнимая плачущую Ленку. И ерничая, продолжила: – Ну, надо же, в кои-то веки кто-то нашему Тёме не дал.

– Что ты несёшь, дура? – перекинулся я на неё. – Что вы вообще прицепились ко мне и к ней? Я в вашу с Владом койку не лезу, так какого хрена ты везде суешься?

– Э, за дуру извинись, – влез Влад, который до этого как всегда молчал.

– Угу, сейчас!