– Какая вы любознательная девушка! Нам спускаться без дыхательной маски запрещено инструкцией.

Лев Саныч был чем-то недоволен, и Кутельский обернулся к нему, чтобы понять чем.

Моника не унималась:

– А если зигрит выпадает в море в виде дождя, почему вода не ядовита?

– Зигрит опасен только для дыхания, а растворенный в воде – нет, – процитировал путеводитель Чарли.

– Он присутствует в воде в незначительных дозах, но наш опреснитель справляется, выводит его вместе с солью, – пояснил Абуладзе, – А когда вторая Салактиона уходит на другую стороны первой, уровень океана опускается, растения оказываются на солнце и генерируют новую порцию зигрита. Круговорот. Все! Лекция окончена.

Чарли Кутельский убедился, что гидроплан скользит в атмосфере Салактионы ровно, и откинулся в кресле:

– Какие будут указания, шеф? Машинка работает безупречно. Послушная. Обещаю не лихачить.

– Опуститесь пониже.

– Есть опуститься пониже!

Геолог вывел на экран навигатора часть знакомой схемы планеты – было видно, что он уже летал здесь с предшественником Чарли. Лев Саныч посмотрел на Монику, словно ожидал от девушки одобрения, и ткнул пальцем пустую область ниже пометок:

– Сегодня будем собирать образцы грунта вот здесь. Слепым полетам обучены? – И, не дожидаясь ответа пилота, скомандовал: – Моника, меняемся!

По-медвежьи тяжело геолог выбрался к боковому окну – легкий корпус флаера покачнулся в воздухе, но Кутельский удержал его на курсе. В дружественных человеку атмосферах вместо окна обычно оборудовался пулемет, в салактионском исследовательском флаере из-под правого окошка тоже торчал ствол.

Абуладзе пропел:

И начал по одному выстреливать сейсмодроны, целясь между плывущих в тумане скал. Вокруг клубились зеленые облака, и проследить полет дронов до конца не удавалось.

– Неужели вы так хорошо видите? – восхитилась Моника.

– Дроны – роботы. Приблизившись к скале, они самостоятельно сканируют грунты и находят, куда присосаться.

При слове «присосаться» Моника облизнулась. Лев Саныч прекратил стрельбу и посмотрел на пухлые губки девушки.

– Але! – напомнил о себе Кутельский. – Долго еще? Видимость ухудшается.

Все посмотрели в лобовое стекло – по курсу флаера стали появляться отдельные массивные глыбы. Теперь пилоту приходилось маневрировать между скалами и берегом.

Лев Саныч вернулся к работе, регулярно отвлекаясь на часы и экран компьютера.

– Осталась три дюжины дронов, рискнем потратить все? Сейчас берег уйдет вправо.

– Где наша не пропадала?! – Кутельский снова заложил лихой вираж, и лобовое стекло покрылось брызгами.

– Ой, мамочки! – воскликнула Моника.

– Идем на бреющем, а с этой стороны острова зыбь. У нас же остров, а? Лев Саныч? – уточнил Чарли, не отрываясь от приборов.

Геолог не ответил, а скомандовал:

– Пару часов болтаемся здесь, надо позволить дронам хорошенько вгрызться, и ложимся на обратный курс.

– Есть! – Кутельский нажал на кнопку, и винты флаера повернулись вверх, превратив его в вертолет.

– Садиться будем ночью, после прилива.

Гидроплан начал плавно подниматься и окунулся в обычное белое облако.

…Заодно радар проверим, – оборвал собственную песню Кутельский и заново запустил диагностику приборов.

Возвращавшиеся дроны стучали по борту, как будто кто-то невидимый кидался в флаер камнями. Сейчас роботы напоминали не стрелы, а пауков, раздувшихся от съеденной ими породы. Впившись в борт, они, дробно перебирая лапками, сами забирались в грузовой контейнер. Флаер при этом вздрагивал, как от щекотки. Кутельский вел гидроплан у самой воды.