И только к вечеру, когда солнце, словно стыдясь своего дневного пьяного веселья, покраснело и захотело спрятаться за холмы, радость начала сменяться странным унынием.
Звуки обострились, воздух стал колким и агрессивным.
Что-то надвигалось на город. Что-то мрачное и жуткое…
В половине первого ночи молодая мама Юля Ливицкая внезапно проснулась от того, что к ней в кровать забрался ее сынишка, четырехлетний Артём.
– Артёмка, ты чего не спишь у себя?
– А около моей кроватки тетя стоит, – серьезным голосом ответил мальчик.
– Чего? Какая еще тетя? – непонимающе спросила Юля.
– Плохая. У нее глазок нет. И я ее боюсь.
Женщина вскочила в кровати и растормошила мужа.
– Дим, проснись! У Артёмки, кажется, галлюцинации!
– А? – мгновенно раскрыв глаза и собравшись, отреагировал глава семейства. – То есть?
– Ему какая-то тетка без глаз привиделась возле кроватки.
– Не виделась, – возразил мальчуган. – Она там взаправду есть. Стоит и качается, а еще песенку поёт.
– Какую? – в один голос спросили родители.
– Странную, – невозмутимо ответил малыш. – Я ее не понимаю.
– Тихо! – шепнул отец. – Слышите?
И в самом деле, за стеной кто-то тихо пел. Слов было не разобрать, но голос был удивительно красивым, только невероятно грустным.
Дмитрий аккуратно слез с кровати и подошел к двери. Прислушался.
– Черт меня разбери, если я знаю этот язык, – прошептал он. – Где мой диктофон?
Стараясь не шуметь, он открыл свой ящик в столе, нащупал в темноте прибор и поднес его вплотную к дверному полотну. Засветился красный огонек, и нежный звук, упакованный в бесчувственные пакеты цифр, лег в глубину микросхем.
Минуты через две все стихло. Дмитрий осторожно повернул ручку и медленно открыл дверь. И в ту же секунду отпрыгнул назад с едва сдержанным воплем.
Прямо на него смотрела женщина. Со спутанными седыми волосами, странными клочками торчащими из серой головы. Впрочем, «смотрела» – это, пожалуй, не то слово. Глаз у нее и вправду не было. Вместо них на лице зияли два черных провала со рваными краями.
Конец ознакомительного фрагмента.