– Да. И ты не должна ею стать.

Она упрямо нахмурилась.

– Почему?

Я подошла ближе, заглянула ей в глаза.

– Потому что ты не переживёшь этого брака.

Она открыла рот, но ничего не сказала.

Я видела в её взгляде сомнение, испуг, нерешительность.

И я надеялась, что эти эмоции победят её дурацкую влюблённость, пока не стало слишком поздно.

Но я уже знала, как всё будет.

Башир увидит её.

Башир решит, что она ему подходит.

А если Башир чего-то хочет – он это получает.

И тогда уже никто не сможет её спасти.

***

После ухода Амины я долго не могла прийти в себя.

Сидела на полу, бессмысленно теребила уголок платка и пыталась убедить себя, что всё не так страшно. Что она передумает. Что Башир даже не заметит её.

Но внутри всё сжималось.

Амина… такая глупая, такая наивная. Как она вообще могла подумать о нём? О Башире. О человеке, который никогда не будет любить, не будет заботиться, не будет беречь.

Она была моей единственной подругой.

Единственным человеком, с кем я могла говорить.

Я не знала, что такое дружба, пока не познакомилась с ней. Не знала, как это – смеяться, делиться мыслями, чувствовать себя не одинокой.

В её доме всё было по-другому. Отец не приказывал, а спрашивал. Мать не молчала, а говорила. Амина жила в уважении, в тепле, в заботе.

А я?

Я видела, как отец бил мать за пересоленный ужин. Видела, как братья смотрели на женщин в доме, будто на прислугу. Видела, как старший решал, что будет с младшими, а младшие молча соглашались, потому что перечить нельзя.

Я знала, как это будет.

Брат увидит её. Он заметит, как она смотрит на него. Он почувствует, что может взять её себе.

И тогда она не сможет сбежать.

Я привела её в дом. Я. Пусть и тайком, пусть и тогда, когда никого не было, но это я дала ей возможность пересечься с ним. Я позволила ей увидеть его не таким, каким его знала я.

Она видела в нём силу, уверенность, статус.

Я видела в нём зверя.

Паника разлилась внутри ледяной волной.

Что делать?

Я не могла сказать ей больше. Если я расскажу, что происходит в нашем доме, что значит быть сестрой Башира, она не поверит. Она скажет, что я преувеличиваю. Она скажет, что у всех семьи разные, и что он с женой будет другим.

Она не понимает.

А если я начну настаивать, если буду пытаться напугать её… она может обидеться. Может перестать приходить.

Может… сказать кому-то, что я веду себя странно.

А если Башир узнает, что я пытаюсь кого-то оттолкнуть от него?

Я вздрогнула.

Нет. Мне нужно было быть осторожной.

Я должна сделать так, чтобы она сама передумала.

Но как?

Если бы у меня был хоть один шанс объяснить… Если бы у меня было хоть одно слово, которое могло бы остановить её.

Я прикрыла глаза, сжимая пальцы так сильно, что ногти впились в ладонь.

Должен быть способ.

Я найду его.

Потому что, если Амина попадёт в этот дом, если её выдадут за Башира…

Я потеряю единственного человека, кто видел во мне не просто чью-то сестру.

И это будет моя вина.

Бека

В брачную ночь Рашида мы с братьями собрались на кухне. Каждый пытался занять себя делом – кто-то пил чай, кто-то крутил в руках ложку, но никто не разговаривал. Мы просто слушали. Мы понимали, что сейчас происходит в его комнате, и, что уж скрывать, немного завидовали. Не браку, не ответственности, а самому факту – у Рашида в кровати была женщина. Тёплая, живая, податливая. И какой мужчина был бы против? Даже если бы женитьба была вынужденной, даже если бы он сам этого не хотел, факт оставался фактом: он мог взять её.

А потом он спустился. Лицо каменное. Глаза тёмные, жёсткие.

– Она не девственница.

Тяжесть этих слов разлилась по кухне, как пролитое вино.