С Артёмом я готова на что угодно, даже потерпеть легкую боль. Главное, чтобы он был у меня первым.

Поэтому я лишь выгибаюсь и раздвигаю ноги пошире, давая ему полный доступ к телу. Прикусываю губу почти до крови, чтобы не спугнуть его своим криком. Лишь шумно дышу и крепче цепляюсь за плечи Артема.

— Ммм, любимая, а с каких это пор ты носишь шорты? — хрипло бормочет он, сдвигая в сторону край трусиков, и вдруг напрягается.

Я чувствую как буквально в одну секунду каменеет его тело, как рука резко покидает облюбованное место, а губы прекращают ласкать грудь.

Уже через секунду в комнате вспыхивает свет бра, и я с ужасом вижу как искажается красивое лицо Артема. Страсть моментально сменяется шоком, злостью и чем-то до боли похожим на отвращение…

— Лиля, какого хера? — Артем одним прыжком оказывается на другой стороне комнаты и зажигает верхний свет.

Лучше бы он этого не делал, потому что это выражение лица просто убивает. Никогда раньше он не смотрел так на меня, с такой яростью и ненавистью.

Я быстро сажусь, сводя ноги, между которыми неприлично мокро. На смену острому желанию начинает приходить не менее острый и жгучий стыд.

Хочется спрятаться и забиться подальше, сделать вид, что ничего не было, но я не могу отвести от Орлова глаз.

Буквально прилипаю к этим бурлящим гневом и презрением стальным глазам. Впитываю каждый его взгляд, каждую эмоцию как наказание.

— А ну живо прикройся, мать твою, — Артём кривится, с неприязнью смотря на мою грудь, которую еще недавно яростно ласкал. А потом резко отворачивается, прикрыв глаза ладонью.

Меня дважды просить не надо. На дрожащих ногах я вскакиваю с постели и натягиваю свою футболку, валявшуюся на полу.

— Тём, я… — меня всю колотит, в горле так же сухо как в пересохшем много лет назад колодце. Понимаю, что надо объясниться, но что тут можно объяснять?

В глазах Артёма все выглядит хуже некуда, и я не знаю, как оправдаться. Да и стоит ли? Я ведь виновата. Я могла закричать, оттолкнуть, а вместо этого лежала и наслаждалась его ласками.

Запретными, неправильными, грешными. И за эти капли краденого удовольствия теперь придется расплачиваться.

Заметив, что я оделась, Артем разворачивается и начинает орать, бешено сверкая своими серебристыми глазами.

— Ты что натворила, идиотка мелкая?

5. Глава 4 Роковое признание

— Тём, я знаю, что ты думаешь, но всё не так. — еле как выдавила из себя, содрогаясь под его мрачным взглядом.

— Да что ты? — он прошипел и подошел ближе. — Ты ради чего приперлась в спальню к взрослому мужику? Ты чего хотела? Стихи почитать?

— Я…

— Знаешь, — Тема презрительно сплевывает, — вот от тебя не ожидал такого, Лиль. Что ты ко мне в койку полезешь. Да еще вот так нагло. Тебя кто-то надоумил?

— Никто.

— Тогда что? Пилотка так сильно зачесалась? Так иди к сверстникам, они охотно помогут. Твою ж мать… Я же тебя…

Артем морщится, стонет, видимо, вспоминая, что со мной делал несколько минут назад. При этом ткань его боксеров оттянута вперёд так сильно, что с я с трудом сдерживаюсь, чтобы не пялиться на этот внушительный бугор…

— Лиля, я же тебя чуть не трахнул, понимаешь ты это? — прорычал он. — Я чуть не изменил жене, которую люблю. Пиздец…

— Прости, Тём, — глаза начало жечь от непролитых слез. Острая боль от его слов поселилась где-то в груди.

— Прости, Лиля? Прости? Ты хоть представляешь, как мне противно сейчас? Я же тебе в рот язык засовывал!!! Фу, мля…

— И поэтому у тебя стояк? Потому что я так тебе противна? — в ответ на унизительные слова у меня включилась защитная реакция.

Конечно, разумнее было бы промолчать, но я не смогла. Стало до жути обидно. У самого палатка вместо трусов стоит, а он продолжает меня размазывать тонким слоем по плинтусу.