– Прекрати, – стонет Татум вдалеке.

– Татум! – Я всматриваюсь вглубь темного переулка и вижу рядом с ней другого парня, задирающего ей платье.

– Маленькие американские шлюшки, – бормочет вцепившийся в меня парень. – Мы вам покажем.

– Нет! – кричу я, толкая его в грудь.

Боже мой, почему именно сейчас мои конечности напоминают желе и почему я вся горю? Я сжимаю бедра, пытаясь успокоиться, но ничего не получается. Во всяком случае, легче мне не становится. Я бросаюсь к жирному уроду и вцепляюсь ему в лицо, чувствуя, как его плоть застревает у меня под ногтями.

– Маленькая тварь!

Он толкает меня к стене, и моя голова с треском ударяется о кирпичи.

– Татум, очнись. Останься со мной. – Парень, который ее держит, стягивает с нее трусики. В это же время парень, который прижал меня к стене, тянется к моим бедрам.

– Отвали от меня, жирная сволочь!

Я не буду плакать. Ни за что, черт возьми, не буду плакать. Я смотрю ему прямо в глаза.

– Если ты подойдешь ко мне со своим жалким отростком, который ты называешь членом, я на хрен его оторву.

Он смеется.

– Сомневаюсь в этом, дорогая.

Затем он срывает с меня трусики, грубо обхватывает верхнюю часть бедер, в то время как кончики его пальцев впиваются в мою плоть.

– Давай же, откройся, будь хорошей девочкой.

Я с силой плюю ему в лицо, как раз в тот момент, когда вдалеке раздается выстрел. Кровь и мозги разбрызгиваются по всему моему лицу. На долю секунды его глаза широко распахиваются, а затем он замертво падает на землю с негромким стуком. Из меня вырывается леденящий кровь крик, а затем раздается еще один выстрел, и парень, который держал Татум, падает на землю, обрызгав ее кровью.

Татум кричит, а я падаю на землю, погружаюсь в черноту. Чьи-то руки обхватывают мое тело, и прежде, чем мной овладевает сон, я слышу:

– Черт возьми, идиотка.

Я открываю глаза, не понимая, где нахожусь. Перед глазами начинают мелькать воспоминания. Я задыхаюсь, втягивая воздух. Рядом со мной на кресле сидит Бишоп.

Черт.

– Удивлена? – спрашивает он, изогнув бровь.

Я прочищаю горло.

– Ну, на самом деле нет.

Он сжимает челюсти, явно расстроенный.

– Вот и все. – Он качает головой, шепча себе под нос. – Я запру тебя в подвале, пока это дерьмо не будет улажено.

– Что? – вскрикиваю я, чувствуя металлический привкус на языке. Прикасаюсь к губам, и воспоминания мгновенно захлестывают мой мозг. – О боже! – Я наклоняюсь, зажимая рот рукой.

– Господи, котенок, в окно!

Я вслепую нащупываю кнопку и высовываюсь из машины.

– Ты, ты убил их!

– Да.

– Ты убиваешь людей?

– Да.

– Почему?! – кричу я, чувствуя подступающую к горлу рвоту и снова высовываюсь в окно, выплескивая в ночной воздух все съеденное за день. Откинувшись назад, вытираю рот и смотрю на него затуманенным взглядом. – Почему, Бишоп?

– По причинам, которые ты никогда не поймешь, Мэдисон.

Он смотрит на Татум, лежащую на сиденье перед нами. Не знаю, в чьем лимузине мы находимся. Все кажется таким нереальным.

– Она спит. Я не убивал ее, – прерывает он мои мысли скучающим тоном.

– Что ж, ценю это. – Я закатываю глаза, не сдержав свою язвительность.

– Следи за своим гребаным языком, Мэдисон. Это твоя вина. Все это! – Он широко разводит руками. – Ты начала эту чертову войну, когда сбежала в тот день.

– Я? – выпаливаю. – Что, черт возьми, ты несешь? – Во мне закипает ярость. – Ты сделал это. Вы все! Я все еще ничего не понимаю!

– Сколько глав из книги ты прочитала? – спрашивает он, наклоняясь вперед и упираясь руками в колени.

– Книги? – спрашиваю я, откидываясь на подголовник. Мой разум все еще находится в оцепенении.

– Книга, Мэдисон, книга!