Он привычно входил в охристо-жёлтое здание Семург Системс. Булат Кажегитович, охранник, кивал ему и кусал свой неизменный бутерброд с сосиской и корейской морковкой. Булат – профессионал. За семь лет службы он кусал свой бутерброд тысячи раз, но не проронил ни капельки майонеза на мундир, не уронил ни одного морковного червячка на журнал учёта посетителей.

По дороге Данте встречался с кем-либо из сотрудников. Алия всегда приветствовала его поцелуем в щёку. Участливо расспрашивала, как провёл ночь. Рассказывала, как провела она. Что одела на свидание, в какой ресторан ездила с парнем и какие блюда они там заказали.

Алия так явно искала встречи с Данте, что ему становилось совестно. Дело в том, что Данте стыдился своего прошлого. Чем больше жил в городе, занимался делом, общался с людьми, тем страннее выглядело воспоминание о самом себе. Данте почти с омерзением вглядывался в себя-из-прошлого:

Вот Данте прошлого то встанет с дивана, чтобы посмотреть в окно дома, который ещё не снесли. То сварит какой-то нехитрой еды, похожей отчего-то на рубленый поролон. То начнёт листать планшет, в надежде найти невероятно интересную книгу, которая объяснит ему что-то… Но ни одной книги Данте не дочитал до конца. Всё время с озабоченным видом отвлекался на компьютерные игры, сериалы, видеообзоры игр и летсплеи.

Данте хотелось разбить стекло воспоминания, схватить того вялого себя из прошлого и прокричать ему в лицо:

«Очнись, дурак. Паук на подоконнике давно сдох, а в Городском Совете чертят план расширения города на твой дом. Действуй, борись, живи!»

Но Данте из прошлого лишь медленно водил башкой по сторонам. Встречался взглядом с собой из будущего и усмехался:

«Ещё неизвестно, кто из нас должен очнуться».

Данте принимал его правоту. То, что он чуть больше месяца жил новой жизнью, ещё не значило, что эта новизна навсегда.

Алия пыталась выспросить у Данте больше деталей о прошлом, об увлечениях и привычках. Данте или отмалчивался или переводил тему, отчего любопытство девушки разгоралось ещё сильнее.

Она уверилась, что в Данте скрывается некая тайна. Возможно, трагедия, связанная с ослепительной любовной историей! А то, что Данте был невероятно красив и постоянно грустен, придавало тайне осязаемую материальность. У такого в потёмках души точно что-то скрывается.

Чем дальше Данте вытягивал руку, чтобы держать решительную девушку подальше от себя, тем сильнее становилось её желание обнять его посильнее. А Данте представлял, что лопнет в её объятьях, истечёт поганенькой зеленоватой жижей, которой, как ему казалось, наполнен его внутренний мир. Боялся обнаружить перед этой властной красавицей свою убогость и ничтожество. Показать цвет плескавшейся в его душе мутной водички, по поверхности которой носились какие-то насекомые с выпученными глазками и нелепо вывернутыми коленчатыми ножками.

Из-за этих насекомых с выпученными глазками у Данте и Алии сложился невиданный доселе тип отношений между красивой молодой девушкой и красивым молодым парнем – дружеский. Они научились беседовать не только об отношениях и психологических травмах прошлого, но и о самых разнообразных вещах: погоде, истории Республики, спортивных тренажёрах, пауках, траве, парикмахерском деле и многом другом. (см. «Приложение к этой главе»).

Даже о работе могли говорить, так как Алия неплохо, но не более чем положено молодой красивой девушке, разбиралась в технологиях генерации мнимых миров ПОРК-Систем, а Данте живо интересовался инновациями в профессии секретаря.

Дружба дошла до той черты, после которой уже не свернуть – они научились молчать вместе. А так же научились прерывать это молчание неожиданными вопросами, вне контекста предыдущей беседы.