В сторонке лежим мы – пятеро пилотов звена-эскадрильи тактических истребителей проекта "Кентавр" корабля-базы "Bon Gam Gas", легко идентифицируемые по аналогично изуродованным головам. Впрочем, от «тихоходок» нас вдобавок отличают вживлённые в позвонки магнитные присоски, этакие чёрные чешуйки, торчащие рядком вдоль всей спины и обеспечивающие надёжную фиксацию позвоночника в ложементе при сверхманёвренном бое.

Я повожу плечами, ощущая себя этаким динозавром с эволюционными рудиментами разработки тридцатилетней давности. Но придумать что-либо более продвинутое человечество пока не смогло – безинерционные установки до сих пор присутствуют только в головах редких писателей да, наверное, некоторых продвинутых учёных. Так что, надёжной защитой от огромных перегрузок остаются только – полётный костюм, саркофаг-гидрованна переменного давления и индивидуальная фиксация позвонков магнитами в ложементе. Всё это позволяет в целости сохранять межпозвоночные диски и избегать отслаивания мышц с костей при адских перегрузках. Армирование углеволокном внутренних органов и мышечного корсета обеспечивает приемлемое функционирование организма при обжатии тела до твёрдости камня во время резкого маневрирования.

Оптоволоконный шлейф, соединяющий, подобно материнской пуповине, мозг человека с центральным процессором корабля, позволяет, не шевеля ни единой мышцей, управлять высокотехнологичной машиной. Все эти примочки на теле и внутри требовались только пилотам истребителей проекта "Кентавр", прочая братия военных тихоходов довольствовалась только розеткой в "тыкве" – головой, эти куцые вместилища знаний о настоящем полёте, язык "кентавра" не поворачивался назвать. А все "гражданские" давно лишились и её – беспроводная сеть, мать её.

– Что парни, наконец-то отдохнём от своих "девчонок"! – Казан как всегда выступает в своём привычном репертуаре.

Я замечаю, как по лицам остальных пробегает лёгкая тень. Из нашей пятёрки только у него складывались весьма непростые отношения с интеллектом корабля. Что-то не заладилось с Марфой изначала. А постоянные его проезды по этому поводу вызывают только глухое недовольство парней, не желающих выносить столь интимную вещь на общее обсуждение. Казан, после потери своего родного истребителя, превратился в абсолютно никчёмного пилота, и всё из-за постоянных тёрок с бортовым интеллектом новой машины. Теперь "Казанова" – его полный позывной – наш давний товарищ ещё с училища в бою постоянно прикрывается всей четвёркой. И командование до сих пор ожидает, когда же он, наконец, подружится с ИИ-шкой и станет полноценным бойцом, но, наверное, напрасно.

– Как думаете, – вступаю я в разговор, – беспроводная связь надёжна?

Общая тревога нет-нет да проскальзывает между нами. Замена привычных шлейфов на беспроводную связь, как давно было принято в торговом космофлоте, с приближением часа "икс" волнует всех всё сильнее. И я переживаю за полноту взаимодействия со своей Дульси. Если сейчас в полёте мы становимся практически единым организмом, сливаясь в этакий сверхразум, что позволяет быть на порядок выше любого обычного пилота-истребителя, то что будет если такая связь не возникнет? Малейшие шероховатости при объединении вполне могут превратить каждого из четвёрки в некое подобие Казана – хорошего пилота, но с весьма ограниченными сверхспособностями. И не хотелось бы получить взамен нежной Дульси перерождённую Мегеру, наподобие Марфы, как её живо описывает Казан.

Я переворачиваюсь на живот, подставляя под искусственное солнце бледную спину. Отдых, это, конечно, хорошо, но как всегда после возвращения на базу из длительного похода всё портит тоска по контакту с Дульси.