– Иван Николаевич, можно я объясню…

– Не надо, а то могу спустить тебя с лестницы. Ты знаешь, что я человек горячий, а здесь третий этаж, кости переломаешь, мне потом больничный оплачивать.

Виталий Ивлев вышел от прокурора, он знал крутой нрав своего начальника, да и как объясняться с Иваном Николаевичем, он пока не придумал. Прослушку Ивлев не ставил, но видел, как ребята из отдела городской безопасности два месяца назад поздно вечером заходили в кабинет прокурора. Кочетов был тогда в командировке, а Ивлев задержался на работе. Уже после нежданных визитеров он зашел в кабинет прокурора, сразу все понял, но решил, что связываться не будет. У начальников свои разборки, а если туда сунуться, то вполне можно остаться без головы, впрочем, и сейчас ему предлагают уволиться.

– Придется действительно к Вороткину обращаться, он мне когда-то место юрисконсульта предлагал, а то ведь прокурор работать не даст, будет грызть и грызть.

Иван Николаевич Кочетов остро переживал предательство Ивлева, ведь он взял Виталю на работу сразу после института и доверял ему.

– Старый черт, так тебе и надо! Уши развесил, болтаешь почем зря, а тебя враг слушает, да еще свои сдают.

Кочетов был человеком без компромиссов и делил жизнь на черное и белое. Он был не способен идти на уступки и лавировать. Прокурор, привыкший выносить обвинения, считал, что компромисс оправдывает подлость в отношениях и закрывает глаза на многое.

– Ты упертый! – говорила жена и была права, потому что он умел либо любить, либо ненавидеть.

Сейчас Кочетов ненавидел Вороткина и думал, как и на чем его подловить. Результатов проверки деятельности администрации по госзакупкам еще не поступило, но он уже знал, что это будет поводом для новой проверки и, даст бог, возбуждения уголовного дела. С журналистами, конечно, он поторопился, получилось, что обвинил мэра, а сподлючил его сотрудник, но делать шаги назад не собирался. Он вспомнил большие серые наивные глаза молодой журналистки, которая просто смотрела ему в рот и кивала при каждой произнесенной им фразе.

– Больше с журналистами не встречаюсь, интервью не даю. А Вороткин не посмеет сказать, что это клевета. Ему все равно недолго осталось вихляться на мэрском кресле.

Еще три месяца назад, когда скандал только-только назревал, умные люди предлагали ему встречу с мэром под коньячок. Иван отказался, не мог он себя пересилить и тянуть коньяк за одним столом с Вороткиным:

– Себя уже не переделать!

Последние месяцы он втайне от всех ждал перевода в столицу. В свое время он хорошо поработал по «узбекскому делу» в составе столичной следственной группы и даже получил благодарность и подарок, часы с гравировкой, от министра. Часы давно сломались, но Кочетов хранил их в рабочем столе, на приглашения переехать на работу в столицу, которые он периодически получал от министерских, долго отказывался, но в последний разговор, что состоялся три месяца назад в командировке, согласился. Уж очень надоел ему этот маленький городок, тесно тут настоящему профессионалу, дела мелкие, пакостные, а труда затрачивается немерено.

Бросать все надо к черту, работу здешнюю и Вороткина. Но побежденным Кочетов отсюда не уйдет, догрызет этого негодяя. Тратить свое время на Ивлева он не будет, сделает подарок предателю Витале, пойдет на тот самый компромисс, который не признает, но на который решился, чтобы дальше не погружаться в клубок хитросплетений.

Его предавали и раньше, первая жена, красавица курса Эля, в которую он влюбился сразу и бесповоротно. Девушка была необыкновенно хороша собой, тоненькая, как березка, с серыми глазами и длинной косой.