Все его мысли были пропитаны ненавистью и жаждой мести к Лейле. Саргон считал, что во всем виновата именно она. Он старался справиться с одолевающим его отчаянием, пытался понять смысл действий самовлюбленной девчонки. Но без толку. То она с надменностью в голосе давала дельные знания о духах, то безжалостно убивала людей и разрушала страну. Одно он понял точно, сила Лейлы за пределами человеческой. Ни один известный юноше рэмит не мог сотворить того же, что и девчонка. Это наталкивало на мысль, что существование тех, кого звали хранителями, все же реально.

Первый год после трагедии был самым сложным. Но этого времени хватило, чтобы более-менее оправиться от полученных ран. Понемногу Аревия преображалась.

Саргон почти не отдыхал. Учился, помогал в восстановлении города, снова учился. Времени на копание в себе и своих воспоминаниях не было. Он и до трагедии обучался многим наукам, но после знания стали жизненно необходимы.

Второй принц и старший брат Саргона единственный кто смог выжить из королевской семьи, помимо самого Саргона. Но он был сильно ранен, и выздоровление шло невероятно медленно. Даже спустя полгода он был не в силах встать с постели. Пусть второй принц и был по праву следующим правителем, коронации не было. Поэтому многие считали, что в скором времени на трон взойдет Саргон.

Он поделился со сводным братом мыслями о заключении рэмита с духами. Тот внимательно выслушал и что-то долго обдумывал, а потом отпустил Саргона, дав тому на заключение рэмита срок в один год. По прошествии года он обязан был вернуться в Аревию.

Убедившись, что без него все будет хорошо, Саргон отправился в путешествие в поисках силы, оставив страну и сводного брата на старого советника предыдущего короля. Принц взял с него обещание присматривать за состоянием и здоровьем брата. И налегке покинул родные края с рассветом.

***

– Я помню «его» ненависть, помню до побелевших костяшек сжатые кулаки, и бессильную ярость тоже помню, – она, легко улыбаясь, убрала за ухо мешающую прядь черных, как безлунная ночь, волос.

– «Его» можно понять, – он смахнул валар удобно устроившуюся на его голове.

– Можно. И я бы поняла, не смени «он» гнев на милость, – взглядом проследила, как валар вновь усаживается туда же, откуда мгновением раньше прогнали.

– Ну это все-таки не мгновенная перемена, – обреченно вздохнув, прекратил попытки избавиться от упрямой валар. – «Он» присматривался к тебе очень долго.

– Это было бы невозможно не присматривай за «ним» я сама.

– Оберегала? – голос сделался удивленно-насмешливым.

– Скорее наблюдала, думала, как лучше «его» использовать. У «него» был огромный потенциал… – она замолчала на время, погружаясь в воспоминания. – «Он» был болтлив, – легкая усмешка. – Мог заговорить кого угодно. И всегда выходил сухим из воды. Хотя иногда получал за чрезмерную самоуверенность.

***

Путь Саргона был утомителен и долог. Он наивно полагал, что тех денег, взятых из дворца с собой, будет достаточно. А если потребуется – заработает. Но принц поплатился за свою самоуверенность. Только за пределами дворца он осознал насколько привык к жизни в достатке, в окружении слуг.

В течение месяца Саргон скитался от деревни к деревне в поисках точки силы, единственного места, где можно заключить рэмит, или работы. Вот только ни того ни другого для него нигде не находилось. А сколько бы он не пробовал охотиться, живность разбегалась и не давалась в руки. От голода все сильнее одолевало отчаяние. Он уже готов был воровать, лишь бы выжить.

Про себя пообещав расплатиться с жертвами по возвращении в Аревию, Саргон приметил цель. Первый шаг вышел не столь уверенным, как второй и третий, но на четвертом его схватили за руку, разворачивая в противоположную сторону.