– Дорлифяне, простите Хранителя Норона за слабость.

Управляющий Совет заседал недолго. Четыре Хранителя и три члена Совета, не обременённые почётной и ценной ношей, слишком хорошо знали Норона, чтобы усомниться в правильности его предложений. Каждый простился с каждым и покидал здание Совета, зная, что ему предстоит делать в преддверии беды.

Когда Норон вернулся домой, жена, дочь и младший сын ждали его в гостиной.

– Как прошёл совет, Норон? – спросила Мэрэми.

– Все поддержали меня и уже сегодня решили начать работы. Принеси походную сумку, я должен ехать.

– Всё готово, – Мэрэми указала на стул, на котором лежали походная сумка, плащ и пояс с кинжалом и топориком. – Не думала, что так скоро, но на всякий случай собрала. Значит, угадала.

– Где Новон и Рэтитэр?

– Они пошли к убежищу – помогут людям устраиваться.

Норон покачал головой:

– Тоже угадали?

– Они были на общем сходе. Потом забежали домой, только чтобы взять с собой поесть. И всё говорили, говорили без умолку. С ними был Гелег и ещё один парень, лесовик, всегда забываю, как его зовут.

– Палтриан, мама, – подсказала Фэлэфи.

– Вот и Фэлэфи чуть было не увязалась за ними – еле уговорила её остаться.

– Папа, и я хочу, а мама не пускает, – похвастался своей обидой Нэтэн.

– Нэтэн, ты поедешь со мной. Сейчас. Готовься.

Мэрэми и Фэлэфи удивлённо посмотрели на Норона: его взгляд выражал решимость.

– Папа, на Поропе поедем? – загорелся Нэтэн.

– Да, сынок.

– Мама, помоги мне уложить походную сумку!

Мэрэми снова бросила взгляд на Норона – ей ничего не оставалось, как заняться сборами сына в дорогу.

– Фэлэфи, девочка, – обратился Норон к дочери, – я прошу тебя, оставайся сегодня дома, никуда не отлучайся, будь рядом с мамой, всегда рядом с мамой. Помогай ей во всём.

Он погладил её по голове.

– А сейчас выводи Поропа – время ехать.

– Папа, не бойся за нас с мамой, мы ведь дома остаёмся, у нас крепкий дом. И Рэтитэр с Новоном обещали прийти, как только смогут. Вы с Нэтэном тоже возвращайтесь пораньше, – взгляд Фэлэфи выражал глубокую печаль: в отличие от её слов, он не смог подыграть её желаниям, он больше был связан с предчувствиями. – Хорошо, папа?

Норон улыбнулся дочери. Она побежала выводить коня.

Когда отец с матерью и младшим братом вышли во двор, Фэлэфи уже взнуздала Поропа и закрепила на нём седло и теперь что-то шептала ему на ухо, дружески похлопывая по загривку. Увидев лица родителей в этом родном, дорогом ей кусочке пространства, в этом спокойно парящем между небом и землёй нежном воздухе, она вдруг побледнела от ужаса: на мгновение ей показалось – а может быть, каким-то чувством она прикоснулась к чему-то спрятанному от глаз, к тому, что приоткрыло в ответ свой занавешенный лик и заставило её душу зажмуриться, – на мгновение ей показалось, что вместе с уходом отца всё это сгинет. Она обмякла, опустилась на колени и, закрыв ладонями лицо, разрыдалась. Все бросились к ней. Норон приподнял её и прижал к себе. Нэтэн взял её руку в свою и стал успокаивать сестру:

– Не плачь, Фэл. Мы с папой не навсегда уезжаем. Мы хотим помочь людям. Мы им поможем и вернёмся, – он посмотрел на отца. – А потом я всё расскажу тебе, Рэтитэру и Новону. А в другой раз мы с папой возьмём с собой и тебя. Конечно, все мы на Поропе не уместимся, и ты поедешь на Соросе, ладно?

Всхлипывания Фэлэфи зацепили и вытащили из её души смешок, за ним другой, третий и потом окончательно уступили им место. Мэрэми положила руку на плечо дочери – Фэлэфи поняла её.

– Я знаю, мама. Пусть папа и Нэт едут. Мне уже хорошо. Поезжайте, папа. Я буду ждать вас, Нэт, – Фэлэфи провела ладонью по волосам брата.