– Она тоже на базе «Ремингтона», – добавил он, – но лучше остальных приспособлена под женские руки.

– Слишком тяжелая, – поморщилась я.

– Тогда еще один вариант, – Священник продемонстрировал короткоствольную модель «Макмиллан» с глушителем.

– Она идеальна, – кивнула я, прицелившись в сторону входа в оружейную и думая, что было бы неплохо, появись в дверях Гримм.

– Пристреляться лучше утром, – снова вмешался Тэд. – Уже темнеет.

Вернув Священнику винтовку и поблагодарив за помощь и терпение, я в очередной раз воспользовалась интересом Тэда, позволив ему предложить совместную тренировку, а также приняла приглашение на приближающуюся вечеринку в честь грядущей охоты. Оставалось лишь успеть прогуляться до наступления темноты, и первичный осмотр местности можно будет считать удачным.

Машинально отметив количество замков – один на двери и один на решетке, за которой хранились патроны, – а также наличие одинаковых магнитных ключей на поясах Гримма и Священника, я вышла из оружейной, не забывая смеяться над каждой шуткой Тэда. Некоторые из его историй – о забавных привычках местных военных и о прошлогодних сезонах – были полезны. Задавая наводящие вопросы, я медленно уводила разговор в нужное русло, но перейти к обсуждению егерей мы не успели – возле оружейной появилась знакомая по фотографиям блондинка в обтягивающих джинсах, а вслед за ней на поляну вышел… Сатир. Хоть я и готовилась к этой встрече, все равно инстинктивно напряглась. Он тоже может оказаться убийцей Эр Джея. Одной рукой обняв любовника за талию, дочь Фарелли вытащила пистолет из его набедренной кобуры. Тэд радостно махнул рукой, приветствуя обоих. И пояснил, увидев мой удивленный взгляд:

– В прошлом сезоне Сатир был моим егерем. Профессионал. Один из лучших.

– А… девушка… тоже приехала охотиться? – наблюдая за манипуляциями влюбленной парочки, поинтересовалась я.

Тэд не услышал вопроса, бесцеремонно разглядывая длинные ноги блондинки.

Прислонившись к Сатиру спиной, дочь Фарелли, которую не смущали ни сумерки, ни зрители, прицелилась в одну из шести или семи банок, предусмотрительно расставленных кем-то на бревне.

– А предохранитель? – долетел до меня смешок Сатира.

Чертыхнувшись, блондинка опустила пистолет и шутливо ткнула «учителя» локтем в живот. Сатир блокировал удар, перехватив ее за руку, и повернул к себе. Пока они целовались, я продолжала размышлять вслух:

– Лицо кажется таким знакомым…

Тэд, наконец, отвлекся от созерцания чужих забав и вспомнил обо мне.

– Еще бы – ее фотография слишком часто мелькает в таблоидах.

Пока он рассказывал последние сплетни из жизни семейства Фарелли, я продолжала наблюдать за Сатиром, фиксируя количество оружия. «Глок» в набедренной кобуре; топорщившиеся в районе правой щиколотки джинсы – это или второй пистолет, или нож. Возможность рассмотреть спину так и не представилась, а значит, есть вероятность нахождения еще одного пистолета за поясом. Подбираться ближе нужно очень осторожно.

Сатир не обратил на меня внимания, но это сделала дочь Фарелли. Заметив, с каким неприкрытым интересом я рассматриваю ее любовника, она нахмурилась, решив, что у меня на него виды. Плохой знак. Я не должна раздражать девчонку, учитывая, что нам предстоит сблизиться. Чтобы она успокоилась, я взяла Тэда под руку и отправилась к коттеджам, но продолжала чувствовать затылком провожающий взгляд.

С акцентом коверкая английские слова и не забывая тараторить и жестикулировать, как делала бабушка, я рассказывала очередную забавную историю из ее семейной жизни. С таким же успехом можно было и просто до двадцати сосчитать – мужчины смотрели мне в вырез кофты. Все, кроме троих. Худой и разодетый не к месту сомалиец – Эдриан – был геем и с начала вечеринки охотнее общался с мужчинами, уделяя особое внимание самому стильному из егерей с лаконичным прозвищем Трэнди-бой. Сатир, рука которого поглаживала ягодицы дочери Фарелли, тоже не смотрел в мою сторону – после опрометчивого комплимента он успокаивал обидевшуюся подружку. Последний якобы игнорирующий меня – Гримм – неспешно перемещался вдоль навеса и демонстративно позевывал или отводил глаза, когда замечал, что я за ним наблюдаю. Такое поведение позабавило – он явно переигрывал, изображая равнодушие.