— Разумеется, найдем, Светлана Дмитриевна, не сомневайтесь, - заверил ее следователь не менее горячо. - Вы сказали, вошла ваша сестра… а зачем она направилась в библиотеку ночью?

Сердце Светланы вновь пропустило удар. Надя-то здесь причем – неужто он допускает, что девочка имеет к этому хоть какое-то отношение?

— Взять книгу, - она ответила это как что-то само собой разумеющееся. – Моя сестра не может уснуть без книги и такая рассеянная, что наверняка не думала застать Павла Владимировича в библиотеке в такой час… - И, понижая голос, попросила: - она дитя совсем, такая впечатлительная девочка… прошу, не втягивайте ее в это.

— Хорошо, - кивнул Девятов как будто с пониманием, - разумеется, я не думаю, что ваша сестра причастна к этой трагедии. Но побеседовать нам все же придется. Очень мягко, уверяю вас.

«Он действительно ее подозревает…» - Светлана паниковала уже не на шутку.

А следователь заговорил с нею опять:

— Светлана Дмитриевна, позвольте спросить: много ли семей проживает здесь, в округе?

— Нет, сейчас всего три семьи, включая нас с сестрой и Гриневских, хозяев поселка. Едва ли вам стоит посвящать в это наших соседей – они даже знакомы с моим мужем не были.

— Как это? – изумился Девятов.

Светлана, понадеявшись, что, быть может, увлечет его беседой, и он забудет о Наде, охотно начала рассказывать. Право, она давно уже была лишена той стыдливости, из-за которой могла бы молчать об этих подробностях своей жизни.

— Видите ли… - с деланным смущением Светлана отвела глаза, - должно быть, Платон Алексеевич не счел нужным посвящать вас в детали, но у нас с супругом несколько разнится круг интересов. Павлу Владимировичу по душе более теплый климат и уединение... Он никогда не бывал в Горках, а за последние четыре года мы виделись от силы раз пять.

Светлана вновь отыскала глаза Девятова и вымученно улыбнулась.

Если этот следователь хоть сколько-нибудь сообразителен, то должен догадаться, что Павел просто напросто оставил ее. Бросил, если угодно. Правда, она и сама не очень настаивала на своих правах жены. Может быть, даже первая сказала, что не хочет его больше видеть: когда умер Ванечка, все было словно в тумане – Светлана плохо понимала, что говорила и делала тогда. И возможно, что, если бы он не послушался и остался с нею… возможно, та восторженная влюбленность переросла бы во что-то более глубокое. В настоящее.

Они вполне искренне клялись когда-то, что не расстанутся ни в горе, ни в радости. Оказалось, что в радости быть вместе не составляет никакого труда… а вот горя они пережить не сумели.

Но что теперь сокрушаться.

— Павел Владимирович большую часть года проводит в родовом имении, под Новгородом, около ста верст отсюда, - продолжила Светлана, - мне же нужно вывозить сестру в свет, потому я осталась в Петербурге. Лишь на летние месяцы снимаю дачу здесь, у Гриневских – они мои друзья с самого детства, мы вместе росли.

— И, тем не менее, Гриневские не знакомы с графом Раскатовым?

Светлана развела руками, соглашаясь:

— Так вышло. Гриневские поженились прежде, чем я повстречала Павла Владимировича. Они уехали сюда, в Горки – это имение досталось им в приданое. Я и не думала тогда, что увижу их вновь.

Девятов кивнул, кажется, его вполне удовлетворил такой ответ.

— Другие соседи тоже ваши друзья детства?

— Нет, что вы. Вторую дачу снимает Николай Рейнер.

Девятов снова кивнул, не сразу, наверное, сообразив, но тотчас переспросил:

— Тот самый Рейнер?

— Да, знаменитый художник, - улыбнулась Светлана. – Здесь уже Финляндия: сосны, озера, скалы – красивейшие места, очень живописные. Потому он с женой, сыном и братом частый гость в Горках. Рейнеры, бывает, обедают у нас – замечательные люди.