– Ты отдашь мне моё! Скоро! Я рядом! Да, я всегда рядом, детка! Всегда!

Осколок выскользнул из рук Вадима, жадно хватающего ртом воздух, и свалился на пол, звякнув, и сам он сразу же словно ото сна очнулся. Стекло под его ногами не разлетелось на части, нет, оно осталось целым, как и тот, кто затаился внутри. Когда же взгляды их вновь встретились, незнакомец из отражения рассмеялся, надменно вскинув подбородок. Он всё не успокаивался, глумился над Вадимом из толщи стекла и всё сильней заходился ехидством. Будущий сыщик, раздышавшись, так разозлился, что подался вперёд, поймал ускользающее равновесие и замахнулся ногой, чтобы раздавить неполноценное отражение. Но в нос ему ударил резкий запах, и тут же горечью защипало во рту, загорелось в глазах.

– Да, что ж вы делаете? – вскричал он.

Зажмурившись, он ссутулился и отшатнулся к стене. А когда наконец совладал с собой, его ослепил свет. Он закрылся ладонями, силясь закричать и тут же, не проронив ни звука, осел, повалился на спину и уткнулся взглядом в потолок. Через мгновение его вновь утянуло в темноту, но он сразу же вырывался обратно. Ноги ломало, болезненно выворачивало и вмиг отпускало. Не понимал, что с ним происходит, не принимал самого себя.

Сознание играло с Вадимом в необъяснимые игры. Он всё цеплялся за голоса вокруг и за лица. Вот же Алиса над ним, а это Артём, тут и Павел Петрович нависает, и доктор Григ, который точно поможет. Но в упорной борьбе с жуткими судорогами парень снова и снова проигрывал. Он ненадолго вырывался из темноты туда, где его называли по имени, где Алиса прикладывала к его лбу холод, приносящий облегчение и покой, но снова его тянуло в слепоту и глухоту. Беззвучье тяготило его, и он всё сильнее противился беспамятству, тянулся к Алисе руками, но получалась возня. Безумное желание дотронуться, ухватиться за её плечи и приподняться, чтобы видеть зелёные глаза и слышать звенящий голос, никак не могло исполниться, он снова терялся, но тут же находился.

Прояснилось всё постепенно. Сначала дыхание выровнялось, потом только ломать перестало и внутри, и снаружи. Спазмы, которые скручивали ноги, прошли. И звуки вернулись, и запахи, и цвета. Вадим открыл глаза, поморгал пару раз, и самым первым различил над собой школьного доктора. Смотрел Григ на него и так натянуто улыбался, что кроме тревоги Вадим не чувствовал ничего.

– Молодец, Вадим, молодец. Отпустили тебя. И мы молодцы. Мы вытащили, – на одном дыхании выпалил Григ и присел на кровать рядом с парнем. – Ты вернулся, ты справился. Но если бы ты только знал, как ты нас всех напугал.

Мало того, что дышать Вадиму было больно и хрипло, говорить трудно, а глаза продрало в слёзы от запаха нашатыря, так ещё осознавать, что находишься в школе в кабинете директора Павла Петровича Фрея – это вообще полное помешательство. Всё в горящей от боли голове юного сыщика перепуталось: город, набережная, нападение неизвестных в вязаных шапках с прорезями для глаз, странная комната с отражением человека внутри зеркального осколка, и он – тот, кто просил отдать нечто, о чём Вадим уж точно не знал. И холодно, здесь и сейчас было очень холодно, всё, потому что распахнутые в ночь окна впускали внутрь комнаты ледяной воздух и мелкие снежинки.