Тут же затих и Колин сверточек. Ну точно же – дубликат! Один в один.

Затихла малышка и вдруг открыла затерявшиеся в припухлых веках глаза. Взглянула туманно сквозь Колино лицо и удивленно вздернула бровки.

И тогда в Колиной груди будто огромная белая птица взмахнула лохматыми крыльями.

Раздался стук в дверь.

– Светлана, можно к тебе? – заглянула соседка тетя Тоня, опекавшая его всю неделю.

Вошла, деловитая, суровая, по пути подхватила с пола упавшее полотенце, по пути поправила покосившееся зеркальце на стене:

– Ну что, непутевая, кормишь? Корми, корми… Одного без отца выкормила, а теперь и еще двух!

Мама, склонившись над девочкой, молчала. Наворчавшись, соседка положила рядом с мамой на кровать стопку стареньких потертых пеленок и ушла.

А Коля спросил:

– У них тоже папы нет?

Мама все молчала, и Коля понял, что спрашивать не надо.

А девчонки оказались редкостные ревы. И коварные! Быстренько выработали у Коли устойчивый рефлекс: чуть пискнут – хватать их на руки. Бедная мама, дождавшись Колиного возвращения из школы, уже в пальто, передавала дочек ему, а сама бежала отдыхать за мытьем полов в ближайшем гастрономе.

А Коля, пританцовывая, расхаживал по комнате и пел песни, держа на каждой руке по сестренке.

С каждым днем они тяжелели, и к маминому приходу его уже шатало от усталости.

Но он не сердился. После таких плясок вкусно елось и приятно сиделось за учебниками. И так себя уважалось! Мама теперь смотрела на него как на друга и партнера по общему делу.

И в жизни-то все вдруг стало легко складываться. Шел он утром в школу после бессонной ночи, а задачи сами собой решались. И слова все почему-то правильно писались, даже сквозь дрему, если сморит. А другие предметы и вовсе были ерундовые, только сиди и слушай.

Его вдруг сильно зауважали одноклассники и наперебой зазывали к себе уроки вместе делать. Но Коле по гостям некогда было ходить.

А враг, как был с первого класса, так и остался один, но лютый.

Его тоже все уважали, но с большой опаской, уж очень зол был. Хоть ростом был невелик, зато безжалостен, а потому в драках поражений не знал. А на Колю злился он беспредельно, потому что ничего не мог поделать с этим огромным, на голову выше и в два раза в плечах шире, отличником. Где это видано – такие огромные отличники, без очков!

Встретив Колю в первый раз во дворе с широкой двуспальной коляской, он натужно захохотал:

– Морозов ребеночка родил! Да какого большого, толстого! Ха-ха-ха! – выдавливал он из себя так, что глаза выпучились.

– Пупок развяжется, – бросил ему Коля через плечо и не спеша покатил коляску дальше.

И на следующий день в классе враг с таким же радостным надрывом заорал:

– Пропустите женщину с ребенком, а то у нее молоко пропадет!

Кто-то удивленно оглядывался, кто-то сконфуженно хихикал. Коле до этого дела не было, просто голос у вражины был противный, помоечный такой.

И тогда Коля не спеша подошел, так спокойно, что вражина даже боевую стойку не догадался принять, так же спокойно взял гаденыша за затылок и пригнул его вниз, в мусорную корзину головой. Еще удивился, что враг почти не сопротивляется.

Подержал так некоторое время под радостный хохот, пока враг не начал орать, извиваться и лягаться. Потом аккуратно поднял за шиворот, смахнул огрызок яблока с уха и подсолнечную шелуху с волос:

– Тебя умыть?

Враг взвыл, убежал из класса и больше в этот день в школе не был, за что и получил прогул. Коле даже жалко его стало.

Пришло лето и принесло с собой тепло и свободу. Мама с утра собирала их на прогулку, провожала Колю с коляской в ближайший скверик и там оставляла чуть не до вечера.