Изя Кац был уникум; более того, он был гений. Если бы не его лень, он мог бы стать кем угодно и давным-давно возглавил бы список журнала «Форбз», оставив Билла Гейтса и прочих конкурентов далеко за кормой. Но ему было интереснее сидеть перед телевизором, пить пиво и, почесывая волосатое брюхо, издевательски ржать над выпусками новостей, чем зарабатывать миллиарды. При этом он оставался уникумом и гением; если бы не его гениальность, так называемая телекомпания «Северо-Запад ТВ» уже много лет назад приказала бы долго жить.

Самим фактом своего существования компания «Северо-Запад ТВ» отвергала все ныне действующие законы экономики и развития рыночных отношений. Эта шарашкина контора со штатом в пять человек (который господин Кацнельсон полагал неоправданно раздутым и не сокращал только в силу присущих ему мягкотелости и человеколюбия) была бы еще кое-как уместна на заре лихих девяностых. Но на исходе первого десятилетия двадцать первого века она выглядела странным недоразумением, наподобие вымершего сколько-то миллионов лет назад трилобита, бойко снующего между колесами мчащихся по Тверской автомобилей.

Изя Кац все это прекрасно понимал, и все это его ни капельки не смущало. Он продолжал непринужденно валять дурака у всех на виду, с одинаковой легкостью забалтывая насмерть и чиновников из окружной управы, и представителей крупных фирм-конкурентов, которые были не прочь, как они выражались, «прикупить» его детище, и даже собственных подчиненных, которые время от времени начинали городить какой-то вздор, требуя повысить зарплату или хотя бы выплатить то, что им причитается по действующему трудовому договору. Его ничто не брало, и Гена Воропаев по прозвищу Крокодил почти всерьез предлагал заразить его вирусом иммунодефицита, чтобы посмотреть, что из этого получится, а потом, когда будет достигнут вполне предсказуемый результат, продать полученную из Изиной крови вакцину от СПИД Всемирной организации здравоохранения и вдобавок огрести за свое эпохальное открытие Нобелевскую премию.

– Мерси, – ответила на комплимент начальника Леночка Морозова. – Фу, а накурили-то как! Хоть топор вешай, честное слово! Кац, ты когда зарплату отдашь?

– Да, – оживился полулежавший в кресле Крокодил, – в самом деле, когда? Вопрос актуальный, животрепещущий, народ им живо интересуется.

– Очень живо, – вставил сидевший ко всем спиной у компьютера оператор Валера Самокатов. Он монтировал отснятый накануне сюжет о беспределе коммунальщиков, которые, не разобравшись, вместе с бродячими собаками усыпили любимую дворнягу пенсионерки Ивановой.

Задача перед Валерой стояла архисложная: он должен был отыскать золотую середину между никому не интересными излияниями пенсионерки, косноязычными оправданиями представителя многогрешных коммунальных служб и захватывающими видами различных частей тела Леночки Морозовой, которая вела данный эпохальный репортаж. Количество упомянутых видов прямо указывало на то, что оператор Валера неравнодушен к смазливенькой ведущей; Леночка его душевных порывов не разделяла: она мечтала о карьере телеведущей на настоящем канале – если не на Первом, то хотя бы на Втором, – и выгодном браке, который раз и навсегда избавит ее от материальных проблем. Она была дура, но действительно хорошенькая, а главное, умела каким-то непостижимым образом (непостижимым, в первую очередь, для нее самой) вызывать у людей доверие и симпатию.

Мучимый тяжким похмельем Иосиф Наумович Кацнельсон поднес к толстым губам пивную бутылку, сделал богатырский глоток, крякнул и блаженно закатил глаза, всем своим видом демонстрируя готовность деликатно обойти неудобный вопрос о зарплате.