В реанимационном отделении под капельницами лежали четверо совсем молодых парней, в соседней палате – три девушки, одной из которых не было и шестнадцати. Почти сутки никто из них не приходил в сознание. Всех их доставили из одного из ночных клубов, где они устроили жуткий погром, но, пока ехала полиция, вдруг успокоились и, как говорится, вырубились. Так что пришлось вызывать еще и «скорую помощь». Как утверждали их компаньоны, которым оперативники устроили допрос с пристрастием, кроме одной-двух таблеток экстази те вроде бы ничего не принимали.

– Мы, Дмитрий Павлович, провели терапию, как обычно в таких случаях, по вашей схеме, но результат нулевой, – пожала плечами дежурившая вторые сутки врач Крутикова и, покраснев, поправила высокую, хорошо накрахмаленную шапочку, из-под которой выбивались мелкие светлые кудряшки.

– Анализы готовы? – спросил Шевченко, окинув полногрудую Крутикову живым взглядом.

– Не все, – сообщила та и, смутившись еще больше, протянула кипу карточек.

– Я же просил вытаскивать меня к вам только после того, как будут сделаны все нужные мне анализы, – недовольно покачал головой Шевченко.

– Но мы не знаем, что делать… – растерянно пробормотала Крутикова. – Обычно за сутки наблюдается хоть какая положительная динамика… А эти вот даже не пришли в сознание.

Шевченко подошел к одному, потом ко второму пациенту, приподнял глазные веки, прослушал пульс, недовольно поморщился:

– Странно…

– Да, и мне тоже показалось это странным. Поэтому мы вас и побеспокоили… – поспешила с оправданиями Крутикова.

– Вы говорили с оперативниками, они что-нибудь у них нашли? – поинтересовался Шевченко.

– Нет, – покачала головой доктор Крутикова.

– В каком смысле «нет»? – переспросил Шевченко. – Не говорили или не нашли?

– Не говорили, – уточнила Крутикова и добавила: – Мне не до этого было. Я от больных не могла отойти.

– Ладно, – кивнул Шевченко, стараясь скрыть раздражение. – Давайте-ка прямо сейчас позвоните следователю или кто вам там телефон оставлял… Вам же кто-то из полицейских оставил телефон?

– Да, оставил. Следователь Петров. Он просил позвонить, когда кто-нибудь из них придет в себя, – сказала Крутикова, обиженно поджимая ярко накрашенные губы.

– Симпатичный? – вдруг спросил Шевченко.

– Кто? – опешила Крутикова.

– Следователь Петров, спрашиваю, симпатичный?

– А при чем здесь это? – еще больше обиделась Крутикова.

– Позвоните этому вашему следователю Петрову и узнайте, нет ли у них в загашнике таблеток, которыми травились эти ваши больные.

– Хорошо, – послушно кивнула Крутикова и поспешила к выходу.

Шевченко, дав несколько указаний медсестре, тоже вышел в коридор. Он понимал, что в ночном клубе этим ребятам подсунули совсем не экстази. Чем чище наркотик, тем мягче он действует. Да, возникает привыкание, человек превращается в инвалида. Но это происходит постепенно. Шевченко и у себя, в России, и за границей насмотрелся и на тех, кто балуется кокаином, и на тех, кто подсел на героин или морфий. Любители травки и экстази во всех странах считаются хотя и неблагонадежным, но не сказать чтобы социально опасным контингентом. Самые же дикие выходки совершают наркоманы под воздействием кустарно созданной синтетической наркоты. Именно поэтому самое серьезное наказание в большинстве стран предусмотрено даже не за распространение, а именно за производство наркотиков, которое приносит нарковоротилам такие бешеные деньги, что этот бизнес искоренить в ближайшее время нет никакой надежды. Это любят подчеркивать в своих докладах ученые на международных симпозиумах: «Единственное, что мы можем, – это облегчить страдания тех, кто стал жертвой наркомафии».