В самом деле, ведь тот же Гена Быков еще неделю назад объяснил ему, что Осмоловский намерен расчистить прилегающую к старой церкви территорию и внимательно исследовать захоронения, которые там могут обнаружиться. Это входило в планы археолога, и именно расчисткой погоста экспедиция занималась в течение всей последней недели, поскольку бревна и доски, необходимые для укрепления сводов церковного подземелья, до сих пор не привезли. Насколько было известно Дубову, могил за это время они нашли не менее десятка – собственно, не могил, а предметов, указывающих на их присутствие, – гнилых щепок и обломков камня, идентифицированных Осмоловским как остатки могильных крестов, костей домашних животных и черепков глиняной посуды, оставшихся, как видно, после поминальных трапез. Сами могилы археологи пока не вскрывали, намереваясь сначала расчистить весь погост: Юрий Владимирович считал, что сможет по числу захоронений хотя бы приблизительно установить тогдашнюю численность населения Пскова. Так, может, весь этот ажиотаж из-за того, что профессор наконец-то решил вскрыть какую-нибудь могилу?

Журналист недоумевал. Какая, в самом деле, чепуха порой занимает взрослых, образованных людей!

– Погоди, Гена, – взмолился он, хватая Быкова за штаны. – Объясни толком, в чем дело, почему такой гвалт? Учти, – вкрадчиво добавил он, – общественности это интересно. Нельзя же довольствоваться... гм... домыслами.

Аспирант досадливо оглянулся. На какой-то миг его бородатое лицо приобрело такое выражение, что Дубов немножко испугался: того и гляди, хватит по башке фотоаппаратом, а лось-то здоровенный, не чета Осмоловскому!

– Ладно, – неохотно сменил гнев на милость добродушный Быков. – Только на ходу, а то как бы моего шефа кондрашка не хватила. Понимаешь, могилку мы нашли, а могилка непростая. Во-первых, расположена она за кладбищенской оградой...

– Самоубийца? – блеснул эрудицией Дубов.

– Не факт, – возразил аспирант. – Скорее иноверец.

– Купец какой-нибудь заморский?

– Рыцарь, – коротко бросил Быков, и на этом его объяснения прервались, поскольку они уже дошли до раскопа.

Перед Быковым расступались; самых нерасторопных он легонько отпихивал в сторону своей могучей загорелой лапищей, приговаривая: "Пропустите прессу... Скорая техническая помощь", а то и просто: "Брысь с дороги!" Дубов едва поспевал за ним, по-прежнему цепляясь за штаны аспиранта, чтобы не отстать.

Наконец они протолкались через толпу, вскарабкались на осыпающийся земляной бруствер и остановились на краю глубокого раскопа с бугристым глинистым дном. Дубов вспомнил прочитанную ему аспирантом лекцию. По его словам, только дурак полагает, что дно раскопа должно быть идеально ровным. На самом деле зачистка дна – дело тонкое, требующее не только квалификации землекопа, но и развитого чутья. Тут необходимо с великой осторожностью снять культурный слой, максимально сохранив рельеф так называемой материковой глины или, как в данном случае, нижнего культурного слоя, до которого пока не дошла очередь. Так они и копают – слой за слоем, словно по одному снимают с лежащей на блюде горки румяные блинчики.

На дне раскопа Дубов заметил остатки каменной кладки – надо полагать, кладбищенской ограды. А в самом углу, у стены, с наружной стороны ограды виднелась серая каменная плита, возле которой, скорчившись и бережно ощупывая ее руками, ползали на корточках Осмоловский и парочка его помощников.

Ирина вышла из воды и, осторожно ступая босыми ногами по горячей гальке, вернулась к своему зонтику. Глеб опустил газету, которую читал в ее отсутствие, и жена увидела в темных стеклах его очков свое уменьшенное отражение – темная загорелая фигурка в светлом купальнике на фоне играющей солнечными бликами водной глади. В связи с недурной и даже завидной сохранностью этой фигурки перед мысленным взором Ирины немедленно возникло сладостное видение необыкновенно вкусных пирожков, которые день-деньской носили вдоль пляжа крикливые, загорелые до черноты тетки в полинявших на солнце сарафанах. Она с трудом отогнала этот манящий призрак лишних калорий.