В это время пробка двинулась, машина дернулась вперед, Оборотень послушно откинул голову на спинку сиденья и закрыл глаза.

– А ты не ответила на вопрос про Столыпина. Это настоящая фамилия или творческий, так сказать, псевдоним? Причем, заметь, врать стыдно. Я же все равно когда-то узнаю.

Девушка выдохнула, демонстрируя свое недовольство и нежелание говорить на эту тему.

– И хватит уже тему переводить. Не воображай, что ты – крутой психолог – общаешься с первокурсником художественного училища и можешь на раз, – Оборотень на этих словах щелкнул пальцами, демонстрируя степень легкости задачи, – увлечь меня фантазиями.

– Псевдоним, – буркнула девушка.

– И чего было тайну разводить? Вот, тоже мне, секрет государственной важности! А какая у него настоящая фамилия?

– Экий ты любопытный!

– Потому и ценят меня высоко.

– Марков.

– Ни о чем не кричащая фамилия, – прокомментировал парень и снова умолк так резко, будто сразу заснул.

– Ну? Так теперь уже твоя очередь, – недовольная тем, что все время общение вел он, спустя несколько минут пробурчала девушка.

– Да? Тебя это все еще интересует? Я думал, ты спросила только для того, чтобы сменить тему и отвлечь меня от твоего любимого Маркова.

– Я думала, мы этот нюанс уже проехали! – на этот раз почти обиделась она.

Лена внутренне негодовала. Действительно, ее ничуть не интересовало, как этот нахал проводит свободное время, но теперь отступать было поздно, надо было играть до конца.

– Я тоже любопытная. Потому что никогда не знаешь, какая информация когда пригодится. Отвечай!

– Я не пью, – засыпая, почти промычал парень.

– Понятно. И не куришь. Ты скучный. Может, ты еще и с женщинами-то не умеешь?

– Сама скоро узнаешь.

Девушка от такой бесцеремонности изменилась в лице и начала подыскивать в окружившем ее автомобильном столпотворении пути, чтобы подъехать к краю тротуара и высадить парня. И плевать на то, что теперь он точно опоздал на электричку и ему некуда идти! Лена даже рот открыла, намереваясь что-то сказать, что-нибудь поярче и поострее, что-то такое, что зацепит его за живое, обидит и заставит понять, как он ей надоел. Но все, что приходило на ум, казалось слишком безобидным в сравнении с его наглостью. Вместо хлесткого, как пощечина, ответа наступила гробовая тишина. В этот момент почему-то затаили дыхание и перестали шуметь даже машины.

– У меня нет достойных слов… – наконец выдавила она, решив сознаться и таким образом показать степень своего возмущения. – Это просто… полный восторг!

– Я рад, что тебе уже нравится наша перспектива.

– Твоя наглость… Не знаю, берет ли она города…

– Пока не пробовал, но планы имеются, – лениво вставил ремарку в ее тираду Оборотень, – на рассвете расскажу.

– …но ты меня начинаешь порядком раздражать. Сейчас я пролезу к обочине и ты все-таки выйдешь. Потому что я могу, и это правда, испортить тебе карьеру. Или тебе не нужно это твое задание?!

Лицо парня было воплощением самого каменного равнодушия.

– Ну, если тебе наплевать, – все больше кипятилась Лена, – то я сделаю так, чтобы неприятности случились у всего твоего батальона. Или как там вас называют. И это с ними произойдет по твоей вине. И они узнают, что причина их проблем – ты. Хочешь?

Парень улыбнулся. Лена это как-то почувствовала и, чтобы удостовериться, повернулась к нему. Действительно, хоть и не раскрыв глаза, Оборотень улыбался.

– Что смешного?

– Мне нравится, что ты неосознанно уже стараешься меня возбудить. Я ценю. И обещаю, я не буду такой же спокойный ночью рядом с тобой в кровати. Просто сейчас это необязательно, и я экономлю эмоции. Накапливаю, так сказать.