Он снова вывернул руль – машину занесло и едва не перевернуло на крышу. Нельзя, чтобы полиция распознала по ходу и маневренности, что машина весит во много раз меньше настоящей, бронированной. В идеале надо ехать плавно и по прямой – крейсерским ходом, каким движутся лимузины с президентами и премьерами. При каждом резком повороте, при каждом торможении отличия в «весовой категории» обязательно будут выпирать.

Одна надежда, что пражская полиция заранее наслышана о чудо-машине. Чехи готовы поверить и в сверхлегкую броню и в сверхмощный движок, который управляется с сейфом на колесах, как с пушинкой.

Несколько пуль зацепили на излете заднюю стенку. Одна из них, уже ощутимо потерявшая скорость, ударила как молотом в бронежилет под правую лопатку. Шумахер и так с трудом дышал, а теперь и подавно чуть не задохнулся от боли. Если б пуля угодила повыше, предплечье на какое-то время онемело бы, и он не смог бы маневрировать как положено.

Клин клином вышибают. От резкой боли зрение ощутимо прояснилось, слезы перестали течь. Какого черта он получает равную со всеми долю? Его роль в деле самая ответственная, самая рисковая! Сейчас, конечно, поздно выступать и требовать себе больше. Сам виноват, слишком впечатляющей оказалась сумма. Но в отличие от других ему, Игорю Харитонову, деньги никогда не доставались легко.

Как быть теперь? В обзорную щель видно, что узкая улица от стены до стены перекрыта двумя выставленными поперек полицейскими машинами. Успели, гады, подсуетились. Машины, само собой, пустые – никто не жаждет сломать себе позвоночник. На обычной тачке он бы раскидал эти ментовозки, но второго удара самоделка не выдержит, точно рассыплется.

В одном полицейские ошиблись: перегородили улицу возле самого перекрестка. Шумахер чуть крутанул руль направо – вышиб стеклянную витрину закрытого на ночь магазинчика, снес прилавок и вылетел на перпендикулярную улицу вместе с тучей режущих брызг от второй витрины. Вслед жалобно заверещала сигнализация магазинчика.

Денис Кудрявцев, по кличке Деготь, давно не проживал по месту прописки. Но Слепой имел в распоряжении несколько адресов его любовниц – два московских, два питерских и один одесский. В первую очередь, «не отходя от кассы», следовало проверить столичные «явки».

Обе квартиры находились на отшибе, и первым делом Глеб отправился в Восточное Бирюлево. Здесь в ответ на звонок кто-то долго кряхтел, шаркал и ворчал, добираясь до двери.

– Чего надо? – просипел, наконец, глухой голос.

Решив, что имеет дело с престарелой матушкой, Сиверов громко спросил:

– А Лены нет?

– Пять минут не могут обойтись.

Следом прозвучала изощренная матерная фраза. Приняв ответ к сведению, Сиверов задал следующий вопрос:

– Скоро появится, не знаете?

– Да я Лена, я! Кто там вообще? Хотя на фиг разница?

Открыв дверь, хозяйка повернулась к ней спиной, не проявляя к личности гостя живого интереса. С левой ее ноги соскочил рваный тапочек. Дважды она попыталась всунуть на место ступню, потом отправилась назад в комнату в одном тапочке и байковом, не первой свежести халате. Повалилась на диван, спрятав лицо в подушке, и кое-как натянула на себя плед.

Запаха спиртного Сиверов не почувствовал. Наркоманка? Он бросил взгляд на комнату, где царил полный бардак. Вперемешку валялись кожура банана, упаковка противозачаточных таблеток, старая новогодняя поздравительная открытка и еще много всякого барахла.

– Чего надо? – повторила Лена, так и не удосужившись взглянуть на вошедшего.

Сиверов решил не бродить вокруг да около:

– Не в курсе, где Деготь ошивается?