Интересно, если она нас застукает, к незаконному проникновению добавится ещё и кража? Ведь, по справедливости, мы взяли только мои эскизы, а значит, это не может считаться кражей, нельзя украсть то, что и так принадлежит тебе… даже если оно было у тебя украдено. Что-то я запуталась совсем… ладно, будем считать, что кражи не было. Сколько там дают за незаконное проникновение, без кражи?

– Саня, о чем мечтаешь? – Инка теребила меня за рукав, – не спи, зима приснится.

Знала бы она о чём я мечтаю, стоя в затхлой комнатёнке ателье, в которое мы с ней вломились ночью с непонятной целью… Впрочем, это только для меня цель была непонятна, потому что сестрица выглядела весьма довольной.

– Давай, шевелись, чего ты застыла соляным столбом, – подтолкнула она меня, – твой Макар того и гляди в набат бить начнёт. Домой, Саня, домой!

Я обрадовалась, и рванула на выход, удивляясь про себя, как получилось, что я прозевала момент, когда хозяйка ателье удалилась. Инка замешкалась, запирая дверь на ключ, а я, на радостях что нас не замели, наперегонки с Лордом направилась к машине.

– Меня подождите, – окликнула нас Инка, – как на дело, так последние они плетутся, а домой несутся прям что твои рысаки.

Я замедлила шаг, а сестрица вдруг расхохоталась.

– Саня, ты кажется, что-то таки спёрла у несчастной женщины, – она подошла ко мне, и наклонившись, схватила меня за ногу, – ногу подними. У неё и так дела ни к чёрту, а тут ты ещё ткань прямо метрами подворовываешь.

Она, смеясь, продемонстрировала мне длинный, грязный лоскут, отлепив его от подошвы моей кроссовки.

– Фу, мерзость какая, – поморщилась я, – что ты всякую гадость руками трогаешь.

– А это не гадость, Саня, а ну-ка посвети, – приказала она, сосредоточенно разглядывая лоскут. Я включила фонарик на телефоне, направила свет на замусоленную тряпочку в руках сестры, и обомлела.

– А это ты удачно, Саня в жвачку влипла, – похвалила меня Инка, и аккуратно, стараясь не испачкаться, свернула серую, с голубым оттенком тряпочку, – значит платье Катерина шила здесь, напрашивается вопрос: с какого перепугу она припёрлась в нём в Милкин кабинет? У тебя пакетик есть? Больно он грязный, как ты вообще умудрилась его так изгваздать…

– В бардачке должен быть, – оборвала я Инкино ворчание, – садись, поехали, уже и правда поздно, Макар волнуется.

Я открыла заднюю дверь, Лорд запрыгнул внутрь и развалился на сиденье, сестра хмыкнула и последовала его примеру. В машине Инка уткнулась в свой телефон, а я сосредоточилась на дороге, как вдруг, раздался голос Валентины, хозяйки ателье. Я от неожиданности ударила по тормозам, а Лорд глухо и угрожающе зарычал.

– Записала на телефон, – самодовольно сообщила Инка, и слегка огорчившись, добавила, – правда не с самого начала.

– Как ты сообразила, – восхитилась я, – мне даже в голову не пришло.

– А это потому, Саня, что нет в тебе духа авантюризма, – укоризненно заявила она, пряча телефон в карман.

– И слава богу, что нет, – парировала я, – на нашу семью, знаешь ли, и твоего духа предостаточно. Я бы даже сказала, с избытком.

Утром, в половине восьмого, я, как всегда, проводила мужа на работу, и как всегда, собиралась выпить вторую чашку кофе. Едва я поставила турку на плиту, как раздался звонок в дверь. Я убавила огонь, и размышляя о том, кто бы это мог быть в такую рань, пошла открывать. Промелькнула мысль: «Это же не Инка?», но я её отмела: мы договорились встретиться у Милки в девять. Я заглянула в глазок, и не поверила своим глазам: Инка, собственной персоной!

Выглядела она сногсшибательно. Начиная от элегантного делового костюма, с юбкой чуть ниже колена (сестра придерживалась мнения, что с определённого возраста, демонстрировать колени не стоит), шикарных туфель на высоченном каблуке, и кончая причёской, не говоря уже про макияж. Но самым примечательным были, конечно, Инкины глаза. Они у сестрицы большие, необыкновенно синего цвета, и как-то всегда, по-особенному сияют и лучатся. Чёрт его знает отчего они так сияют, наверное, это и есть тот самый, пресловутый дух авантюризма, который напрочь отсутствует у меня.