На выходе из офиса ему позвонила жена и попросила быстрее приехать, чтобы в конце концов разобраться с проживавшим через стену с их спальной соседом-меломаном. Она уже вызывала полицию, но после её отъезда он опять всем назло включил музыку ещё громче.

Сильно уставший за день на работе сыщик приехал к подъезду, в котором он проживал вдвоём с молодой красавицей женой, в половине одиннадцатого вечера. На улице было тихо, кроме ночника в одной из комнат другого света в апартаментах соседа не было видно. «Наслушался музыки и собирается спать, сукин сын?» – Глеб всё ж таки решил ещё раз очень серьёзно предупредить идиота, – «Ладно, но это, клянусь, точно будет в самый последний раз!» Он поднялся на третий этаж и постучал в квартиру номер сорок три. Никто не открыл ему, тогда он позвонил несколько раз в звонок… Похоже, что бешеного любителя музыки вовсе не было дома. На улице с ним поздоровались приехавшие с вечернего киносеанса соседи со второго этажа. Глеб попрощался с ними на лестничной площадке, когда все вошли в подъезд, и быстрым шагом пошёл пешком вверх по лестнице. Открыв дверь квартиры ключами, он зашёл в прихожую. Свет горел только в спальной. В ней хозяина квартиры и верного мужа ждал неприятнейший и никак не ожидаемый сюрприз в виде двух голов молодых людей, торчащих совсем рядом из-под одеяла. Одна из них принадлежала его жене, а другая – соседу-меломану. Шокированному увиденным Глебу стало не по себе, во рту появился кисловатый привкус. Не получалось произнести ни слова. Меломан-любовник откинул одеяло и выстрелил в обманутого мужа дротиком в живот из какого-то странного оружия, похожего на маленький арбалет. Глеб почувствовал жжение на коже живота, сильную усталость, после чего он медленно опустился по стене, лёг на пол и потерял сознание.

В спальной комнате стоял запах сильного перегара. В углу комнаты валялась на боку самую малость недопитая бутылка водки. Участковый инспектор бил по щекам с трудом открывающему, закрывающему и опять открывающему глаза сидящему напротив кровати Глебу. Два трупа – его жены и соседа меломана лежали голыми на кровати с перерезанным горлом и многочисленными ножевыми ранами на окровавленных простынях. Сквозь похмельный туман слышались отрывки диалогов:

– Мы виделись с ним вчера вечером, он вышел из второго подъезда и пошёл домой, – женский голос дрожал от чрезмерного волнения, – он был нормальный!

– Да, мы поздоровались, – с досадой добавил мужской голос, – раньше он всегда был в норме. Они никогда раньше не ругались, никогда…

– Такой крик стоял! – женщина начала всхлипывать, – они просили его о пощаде!

Глеб открыл глаза, посмотрел на участкового, продолжавшего шлепать ладонями по его лицу, потом повернул глаза в сторону кровати. Его вырвало прямо на форменные брюки полицейского.

– Ты чего, гад, наделал! – участковый подскочил и выбежал из спальной в ванную комнату. Вместо него вошли двое в штатском и с очень серьёзными лицами уставились на уже можно сказать бывшего следователя уголовного розыска.

– Зачем же сразу убивать? – штатский присел рядом с бывшим коллегой с другой стороны от блевотины и положил ему руку на плечо, – Вы же нормальный человек, следователь!

Глеб открыл глаза, взглянул на кровать и его снова вырвало, на этот раз прямо на итальянский пиджак капитана отдела полиции по особо опасным преступлениям.

Всю неделю после ареста следователя уголовного розыска Глеба Вебера в отделе царило гробовое молчание, ежедневно прерываемое возгласами: «А я говорил! В тихом омуте черти водятся!» – из кабинета начальника, без остановки звонившего и отвечавшего на звонки. Следователь по особо важным делам, немолодой майор, пришёл в отдел уголовного розыска для проведения дополнительного расследования. Начальник отдела был вне себя от эмоций: