Войдя в хибару, он достал из-под стола котелок с холодной кашей, посыпал эту кашу имевшимся у него порошком, перемешал и с котелком в одной руке, с фонарем в другой спустился в ледяной подвал, где спали четверо его «невидимок».

Спали чутко, видна была его школа – едва в подвале блеснул свет фонаря, сразу повскакивали с ножами на изготовку. Да, неплохой был материал, даже жаль немного.

– Сидеть! – приказал Самойлов. И поставил перед ними котелок: – Нате, жрите.

С голодухи (не ели-то уже больше суток) накинулись на котелок, застучали ложками.

«Ну вот и все, – подумал он, поднимаясь наверх, – это дело сделано». Правда, теперь придется в одиночку уволакивать эти мешки с деньгами, но к этому он был готов. Переложил все пачки денег в один огромный ранец, специально на такой случай припасенный, легко надел его на плечи, рассовал по карманам свои немногочисленные вещички и быстро вышел.

Конечно, жаль было, что девку ту не пристрелил, да и остальных вместе с генералом тоже, но ждать, когда те выйдут (а выйти могли и к завтрему), было слишком опасно. Да, в сущности, и нужды в том особой теперь не было: генерал-то – бывший сотрудник Лубянки, он его сразу узнал; стало быть, там, в конторе, и так уже знают, что он жив, так что класть тех, из Нахаловки, – лишнее художество. Определенную опасность представляла только девка, ибо могла знать его в лицо.

Впрочем, какое лицо она могла тогда, по ночам, разглядеть? А днями если и видела его на свету, то совсем издали, так что вряд ли сумеет опознать. Да если б даже и сумела – где, где она теперь увидит его? Скоро, совсем уже скоро он будет там со своим золотишком и брюликами. Поскорей бы туда…

Поначалу думал пробраться туда во время войны, при всеобщей неразберихе, – в том, что война будет, и будет скоро, Самойлов, несмотря ни на какие пакты, совершенно не сомневался, как и большинство здесь живущих, – но иди знай в точности, когда начнется эта война, может, через пару месяцев, а может, и через год. И недавно он решил, что, подкопив еще немного деньжат и прикупив на них все, что надо, через два месяца, как он для себя постановил, независимо ни от чего свалит туда.

В мирное время тут, правда, граница на замке, но не придумали еще нигде в мире такого замка, чтобы его удержать.

Уйдет! Да та́к уйдет, что и там об этом услышат! Этот уход станет как бы верительной грамотой, грамотой настоящего сверхчеловека!

Ну а сейчас… Дороги они, вишь, перекрыли! Так он-то уж как-нибудь – лесом, лесом…

Когда на другой день стало известно, что при прочесывании города в подвале обгоревшего дома обнаружены трупы четырех малолеток, отравленных сильнодействующим ядом, и окончательно ясно сделалось, что Слепень ушел, настроение у Полины несколько улучшилось, однако полностью страх все еще не проходил – этот дьявол в любой миг мог и вернуться по ее душу. Еще долгое время ходила по улице с опаской, держа пистолет в муфточке.

Лишь через два месяца, в апреле, Юрий Васильцев по делам техникума съездил в командировку в Москву, встретился там с генералом Николаевым и привез известия, прочитанные им в сов. секретных сводках. Как он рассказал, в одной из этих сводок говорилось, что в городе Бресте, который рядышком с западной границей, была известным способом ограблена сберкасса, а на другой день там же, в Бресте, в подвале заброшенного дома нашли четырех детей, отравленных газом. В другой же сообщалось, что через день после ограбления кто-то перешел государственную границу, голыми руками убив при этом четырех вооруженных автоматами пограничников и трех обученных служебных собак.