– Мне «троечку», если можно.

Мы вышли на улицу. Открыли банки и с удовольствием сделали по паре глотков. Я достал мятую пачку «Бонда» и закурил. Антоний хлебал «тройку» и задумчиво смотрел в даль.

– Никогда бы не подумал, что ты пиво пьешь.

– Сам поражаюсь.

– А ты шутник, – я посмотрел на Антония. – Слушай, не в службу, а в дружбу. Можно я тебя буду называть или Антоном или Тошей. Мне имя Антоний ухо режет, не русское.

– Да без вопросов.

– Мне надо тебя к старейшинам отвезти, – сказал Антоний.

– Зачем? – я поставил банку на землю и потянулся за второй сигаретой.

– Нужно выяснить, кого ты видел два дня назад.

– Я все понимаю, конечно, но это не может до завтра подождать? У меня были еще кое-какие дела.

– Нет. – Ну, как всегда.

– Лады, – вздохнул я. – А где они сидят твои старейшины?

– Для тебя – далеко, для нас двоих – нет.

– Опять меня летать заставишь?

– По другому – никак.

– Никак, значит никак. Сейчас пиво допьем и полетим. Мы поедем, мы помчимся на оленях утром ранним, – пропел я. Антоний с удивлением посмотрел на меня.

– С ума схожу, – объяснил я.

Антоний утвердительно кивнул.

– Ладно, – прокряхтел я. – Пойдем потихоньку, пока пиво допьем.

Мы встали и пошли вверх по улице. Несмотря на тепло, начал задувать холодный ветер. Я посмотрел на горизонт. Небо затягивало тучами. Кое-где были видны всполохи молний – приближалась гроза.

– Слухай, Антон. А как ты в Сибири оказался? – спросил я попутчика.

– Сослали за убийство штабс-капитана на дуэли.

– Это когда было?

– Я точно не помню, но, кажется, году так в семнадцатом.

– Тысяча девятьсот?

– Нет, тысяча восемьсот.

– Ох, е! И надолго сослали?

– Если мне не изменяет память, то на пятнадцать лет.

– А почему ты тогда назад не вернулся, ну, туда, откуда сослали?

– Старейшины решили, что в Петербурге мне делать нечего, мои услуги больше необходимы здесь, в Сибири, поэтому я тут. Да и не нравится мне там. В глубинке русские люди другие, более открытые.

– Почему? – Я никогда не мог понять этой тенденции. Пару лет назад мне довелось побывать в Москве, и скажу вам, мне там очень не понравилось. Именно человеческое отношение.

– Я родился в Генуе. – Антон остановился. – В то время наша фанатическая инквизиция достигла своего апогея, люди, несмотря на то, что пишут историки, уже устали от сумасшедших монахов и хотели жить, как они хотят, а не так, как говорит святая церковь. В пятнадцать лет я уехал в Рим по наставлению отца, он был уважаемым человеком в Генуе, знатным дворянином. Его связи помогли мне устроиться на новом месте, поступить в университет, окончить его, потом поступить на службу в Ватикан.

– Ты был священником?

– Нет, я был гвардейцем. Гвардейский полк Ватикана до сих пор считается элитным, несмотря на то, что прошло несколько сотен лет. Кстати, именно там меня и обратили. Я был удивлен, будучи христианином, истинным католиком, что в самом «чистом» месте на земле, не считая гроба Господня, было столько дьявольских, с точки зрения веры, порождений – вампиров, сехметов и прочей нечисти.

– У меня свое мнение на этот счет, – заключил я. Поставив пустую банку на бордюр, я достал сигарету и закурил. Тучи уже простирались над нашими головами, ветер усилился. Антон подошел ко мне и взял за руку.

– Пора. – Я кивнул. В этот момент пространство вокруг меня поменяло привычные очертания. В какой-то момент я ощутил себя отражением в кривом зеркале. Это продолжалось на протяжении нескольких минут, вокруг нас разрезали воздух молнии, ветер как-то странно свистел в ушах. Потом, вдруг, все стихло. Я осмотрелся. Мы находились у подножья большой горы, на противоположной стороне текла река, воду которой омывали большой утес, который, уходил скалистым телом в гору. В какой-то момент мне показалось, что я тут уже раньше был.