– Если она красивая и приятная. Это все равно что побыть возле живой картины, посмотреть хороший фильм. Нет, еще лучше. Это как фильм в реальной жизни.

– И как это все осуществить. Надо познакомиться вначале? Но я совсем не умею знакомиться.

– Ладно, плюнь на них.

Ярослав заговорил с Сергеем на другие темы, которые им обоим очень интересны.

Что-то надо сочинить. Заниматься прозой откровенно не хотелось. Но и поэзия не шла в голову. Сергей ругал себя за поспешность, с которой он так легко согласился – ведь можно же было сослаться на занятость, на обстоятельства, и вернуться к этому вопросу позже, когда уже что-нибудь придумаешь. Он не хотел спасовать перед Спортиной и не стал придумывать отговорок. Писать плохо нельзя, и не нужно, тем более что стараешься для детей. Однако Сергей испытывал подозрения в том, что Ирина Спортина прибегает к манипуляциям. Она действительно очень активная и способна разругаться даже со взрослыми волчицами. По меньшей мере два раза были такие ситуации; после этого Спортина работает как ни в чем не бывало. Сотрудники не-волки летают словно стрижи и ласточки, другие – почти ползают, если Спортиной что-либо не нравится. Еж-доцент пять раз просил представить ему печатное место – очевидно, ему нужны были срочно деньги, а достать он их мог только текстами. Спортина разнесла в щепки его тексты о древних текстах и велела переписывать. Ежик ходил в слезах, и писал; при желании Спортина могла бы стирать им краску со стен. Сергей видел лишь немногое из того, что случилось, но и этого вполне достаточно. Спортина не дает ему задание напрямую, а спрашивает, но так, что неудобно отказывать. После работы Сергей долго ходил вдоль парков и набережных, искал идеи, вдохновение. Он исчиркал целый блокнот и придумал, как описать пейзаж в четырех строчках. Как-то слишком расточительно: на четыре строчки блокнот. Это оттого, что нет идеи.

Некоторые зоны ЦКО представляют вполне отдельные предприятия, и там своя местная дирекция, сотрудников из других отделов многие не знают. Сергей зашел посмотреть на производство тонкой техники и самых хитрых изделий. Там жестокие требования к чистоте. У него есть все пропуски, но он не инженер производства. Взрослый волк, который уже давно работает в цехе, стал следить за тем, как Сергей осматривает станки с ЧПУ.

– Не надо трогать! – сказал волк.

– Я и не трогаю! – сказал Сергей и слегка обиделся.

– У Вас замечания?

– Пока еще нет.

– Тогда чего Вы тут ходите? – слово «чего» рассердило Сергей. Он тоже сморщил нос и сказал:

– А что, нельзя ходить? Летать, к сожалению, еще не научились!

Волк уставился на Сергея. Сергей не отворачивался и молчал. Волк так стоял полминуты, но ничего не менялось. Волк пожал плечами и вернулся к работе. Сергею хотелось посмотреть на узоры, которые пишет программа (иногда она выдает кривые, подобные цветам. За это поэтически можно ухватиться). За компьютерами было много народа, обучали юных волков, а потом еще начальник спросил: у Вас предложения? Сергей помотал головой и пошел обратно. Кто-то там еще сказал: «Вы сюда часто ходите». Или не сказал? Сергею неприятно слышать упреки, будто он вмешивается не в свое дело. У него в отделе есть свои компьютеры. Сергей не умел писать программы как профессионал; он знал, как с помощью компьютеров решать различные задачи. Ему интересно изучить компьютерный язык, и даже не один. Какую поэму можно написать на нем? Сергей задел хвостом стену, рассердился и пошел записываться на ночное дежурство.

Ночь не состоит целиком из работы: в определенные часы можно разминаться, писать или читать. Сергей вспомнил фразу из чьей-то книги: