– Так, значит, вам нравится этот элемент неожиданности?

Я никогда не думала в этом направлении, но…

– Да, думаю это мне и нравится.

Мы проехали мимо стены, расписанной граффити с изображением флагов Кубы, и я скользнула взглядом по Луису. Его рука лежала на сиденье рядом с моей рукой, нас разделяло несколько сантиметров.

Интересно, он когда-нибудь покидал Кубу? Интересно, те кубинцы, которые не уехали, испытывают злость по отношению к тем, кто покинул страну? Интересно, их беспокоит, что мы попытаемся вернуть себе то, что нам принадлежало до революции? А его интересует, как живет мир за пределами Кубы? Я чувствовала себя несколько странно от того, что попала в страну, настолько отрезанную от остального мира. Наверное, у нас очень разные взгляды на жизнь.

– Просто задайте мне вопрос, – с улыбкой сказал он, глядя в зеркало заднего вида. – Я практически чувствую как они крутятся у вас в голове.

Я открыла рот, чтобы возразить, но он лишь покачал головой, не отрывая взгляда от дороги.

– Журналисты.

В этом слове прозвучало некоторое снисхождение.

– Чем вы занимаетесь? – спросила я вместо того, чтобы спорить с ним.

– Я профессор истории в Университете Гаваны. Я читаю лекции по истории Кубы. Если вам для статьи нужна информация о городе, я буду счастлив ответить на все ваши вопросы.

– Это было бы прекрасно, спасибо. У меня есть список того, что я хочу посетить – Малекон, отель «Националь», Тропикана, – но я также хотела бы посмотреть на те места, куда обычно ходят местные.

– Буду рад все вам показать.

Когда я приняла предложение Анны остановиться у нее, то не ожидала, что в комплекте получу индивидуального гида. Я была благодарна ему за предложение. И мне будет очень приятно прогуляться по Гаване в компании красивого интеллигентного мужчины.

– Что вы знаете о Кубе? – спросил он.

– Я выросла на рассказах о ней, – с гордостью ответила я. – Моя бабушка обожала проводить время, рассказывая мне истории о Кубе, о доме, в котором она выросла, о поездках в Варадеро, о танцах на площадях. Куба всегда присутствовала в моей жизни. Мы ели кубинскую еду, мы слушали кубинскую музыку. Но после смерти бабушки мне кажется, что Куба стала от меня чуть дальше.

– Ваш отец родился здесь?

– Нет, он родился после того, как бабушка уехала в 59-м.

– И он не захотел приехать с вами?

Я пожала плечами.

– У него много работы. Он управляет семейным бизнесом, и у него почти нет свободного времени.

Мой отец был человеком дела, он был не склонен к сантиментам и самоанализу. Когда отношения между Соединенными Штатами и Кубой нормализуются – если они нормализуются, – вполне возможно, его заинтересуют перспективы сотрудничества с новым рынком. Но приехать просто так? Чтобы полюбоваться на семейное наследие? Нет.

– Сахарный бизнес, не так ли?

Я кивнула. Мне стало интересно, что еще поведала ему о нас его бабушка.

– Моя бабушка завещала, чтобы ее прах был развеян здесь. И она сказала, что я сама пойму, где лучше это сделать. Но после того, как я поговорила с ее сестрами, я так и не поняла, какое место лучше всего подойдет. Они подкинули мне несколько идей, но мне хотелось бы самой посетить все, чтобы лучше их прочувствовать. Бабушка доверила мне эту задачу, и я не хочу ее подвести.

Мой дедушка покоился на кладбище в Майами, но из бабушкиного письма было понятно, что она не желает, чтобы ее похоронили на американской земле.

Я всегда говорила, что я вернусь, и теперь тебе предстоит сделать это для меня. Тебе предстоит вернуть меня туда, откуда мне пришлось уехать.

– Соболезную вашей утрате. Вы с ней были близки?