Ледниковый бассейн Кума простирается почти на пять километров, и хотя ледник, по-видимому, имеет небольшой уклон вверх, Западный Кум по всей длине постепенно поднимается более чем на 600 метров. Далёкая вершина ледового поля высится на 6705 метров над уровнем моря. Я стоял на самом высоком леднике мира.
Ледник казался ровным и гладким по сравнению с хаотичной навалью ледопада, с которого мы недавно ушли, но, изучая топографические карты и аэрофотоснимки, я понял, что его показное смирение обманчиво. Десятки больших трещин прорезали ледник шириной в восемьсот метров видимыми щелевыми каньонами – это означало, что ещё не меньше сот-ни трещин скрыты под невинно выглядящим снегом. По мере того, как лёд непрерывно стекает со склона, образуются новые трещины, а старые смыкаются. Хотя человеческому глазу трудно заметить это, пребывающий в постоянном движении ледник Кхумбу ползёт здесь вниз со скоростью около метра в день. Гравитация непрерывно сдвигает лёд с горы так же незаметно, как снежный барс крадётся за добычей. Затем, словно прыгающий леопард, лёд в мгновение ока срывается вниз.
Покинув Базовый лагерь около трёх часов ночи, мы провели последние пять часов в пределах ледопада. Когда перед нами открылся Кум, я наконец-то смог заглянуть далеко вперёд. Дюжина альпинистов из разных экспедиций двигалась впереди нас к Первому лагерю, до него оставалось около сорока минут ходу.
Нам предстояло провести две ночи на леднике в Первом лагере, чтобы хотя бы частично акклиматизироваться к пребыванию на высоте 6000 метров. Затем мы планировали перебраться во Второй лагерь на дальней стороне ледникового бассейна. Адаптация к высоте 6400 метров станет подлинным мучением. Заставлять наши тела акклиматизироваться к всё более низким уровням содержания кислорода всегда жестоко, но это как раз то, что нужно, если мы хотим попытаться достичь вершины в ближайший месяц.
Восхождение на большую высоту требует немалых усилий, что причиняет значительный дискомфорт. Эти трудности и сопутствующие им опасности заставляют умников на равнинах гадать, что гонит альпинистов вверх. Впервые я увлёкся альпинизмом из-за множества присущих ему преимуществ: физические тренировки, азарт, природа, пейзажи и т. д. Но так как эти удовольствия доступны и тем, кто выбирает более безопасные и лёгкие занятия, например пешие походы или приключенческий туризм, наверняка должны быть и более глубокие причины совершать восхождения.
Многие альпинисты, которых я знаю, особенно те, кто увлечён альпинизмом уже не первый год, движимы страстью и стремлением к постоянному самосовершенствованию. Мы с товарищами по восхождению разделяем взаимное обязательство защищать друг друга и помогать реализовать наши мечты. Этот дух товарищества очень силён.
В чайных домиках и шумных горных тавернах в Гималаях я пускался в пространные разговоры с другими альпинистами о том, что же всё-таки движет нами. Мы часто с благоговением рассуждаем о миролюбии, духовности и связи с Землёй. Долгие дни в горах дарят приятное утомление моему телу и умиротворение разуму. Альпинизм – некая форма медитации в движении.
В то время как некоторые люди надеются обрести страсть посредством музыки или марафонского бега, я уже нашёл свою, и это – горы. Восхождения не только позволяют мне развивать столь значимые аспекты жизни, но и позволяют ощутить личностный рост в ходе путешествия по самым великолепным диким местам планеты. Высокие горы олицетворяют необъятность, яркость и вдохновение. В сущности, я поднимаюсь, чтобы испытать благоговейный трепет.