– Какую, к черту, правду?! Нравится ли мне машина? Да, нравится, —решаю ответить на его тупой вопрос, лишь бы он прекратил так себя вести, но он продолжает смотреть на меня с какой-то странной ухмылкой.

– Я.

– Что я??! – недоумевая спрашиваю.

– Я тебе нравлюсь? Ты поэтому пришла сегодня?

– С ума сошел?! Не нравишься. Я тебе ясно сдала понять, что ты мне не интересен. Так же, как и я тебе. Все. Конец истории. Хватит издеваться! Я ни за что бы не пришла, если бы за мной не приехали. Смотри на дорогу!

– Врешь, – продолжает упорствовать.

– Не вру! – повышаю голос до предела, чувствуя, как адреналин поднимается вверх по телу. – Осторожно! – вскрикиваю, заметив машину, которая выезжает на полосу нашего движения. Обхватываю руль с той стороны, где есть свободное место, и резко тяну его на себя, чтобы избежать столкновения с встречным автомобилем, который проезжает в тесной близости с нами. Хантер возвращает вторую руку и выкручивает руль сначала влево, а потом вправо, уезжая на обочину, и со свистом шин по гравию быстро тормозит в нескольких дюймах от дерева.

Мой корпус бросается вперед, и я ударяюсь лбом о бардачок, чувствуя, как «тараканчики», которые были собраны в кучу, разбегаются по всему мозгу в панике. Я прикладываю ладонь месту удара, испытывая волнообразную боль, которая пульсом нарастает и отпускает, и так по кругу. Прощупываю пальцами болезненный участок и обнаруживаю там выемку. Мне еще синяка на лбу не хватало.

– Никогда. Слышишь? Никогда так не делай, – не кричит, спокойно произносит, сосредоточенно глядя перед собой и с силой сжимая кожаное рулевое покрытие, от чего костяшки его длинных пальцев вмиг приобретают белый оттенок.

– Придурок, ты чуть не убил нас!

– Ты – идиотка?! Я ехал по своей полосе, ничего бы не произошло! – возмущенно восклицает он.

– Не смей меня оскорблять! – с силой бью его по щеке ладонью и, отстегнув ремень безопасности, выхожу из машины, громко хлопнув дверью.

– Стоять! – он выходит следом и орет мне, пока я на дрожащих от переизбытка эмоций ногах направляюсь в неизвестном направлении.

На улице кромешная темнота, и все, что я вижу впереди – трасса, а справа и слева – высоченные деревья, из-за которых едва заметен свет луны.

– Ты не можешь залезть в голову другому участнику дорожного движения, так что если ты решаешь выпендриться, то делай это там, где будешь уверен в безопасности и целостности окружающих тебя людей. Если тебе плевать на себя, то не думаю, что тот человек готов был умереть из-за тебя или нести наказание за твою смерть, – кричу ему, не оборачиваясь.

«Веселая будет прогулка до дома. А с моим везением не факт, что я вообще в ту сторону иду. Блять.»

– Остановись!

– Отвали от меня! Я с тобой в одну машину больше ни за что не сяду!

– Я сказал: стой! – он бежит за мной.

«Он бежит за мной?!»

– А я сказала: отвали от меня. 离开我！(Líkāi wǒ!)! ¡Déjame en paz! Άσε με ήσυχο! (Áse me ísycho!)^>6 – перечисляю ему на всех языках, которые знаю, а то вдруг он не понимает тот, на котором мы говорим.

– Что ты сказала?

– Да ты издеваешься!? На каком языке тебе еще нужно сказать, чтобы ты понял?! – резко останавливаюсь и поворачиваюсь к нему. Глядя на него, такого разъяренного, злого и сердитого, я испытываю не меньше этих эмоций. Подхожу к нему и, задрав голову, заглядываю ему в глаза, готовая просто разорвать его на части прямо сейчас. Поднимаю правую руку и указываю пальцем на свой рот, на который он сразу же опускает взгляд.

– Читай по губам: О Т В А Л И ОТ МЕ… – Но я не успеваю договорить, потому что он принимает мое предложение буквально и начинает читать мои губы своими. Он жадно поглощает их, впитывая каждую букву своим языком. Он охватывает мой затылок рукой, погружая пальцы в мои волосы, и не позволяет мне отстраниться. Будто бы я пыталась это сделать. Я растворяюсь. Таю от его напора и отдаюсь ему. Что он творит со мной?! Нельзя допускать этого. Нельзя. И когда я собираюсь упереться ладонями о его грудную клетку, чтобы оттолкнуть, он резко разрывает наше притяжение первым.