— Хорошо, на том и стоим, – согласился Поленов, – а что делать с этим?

Сережа, нахмурившись, заметил:

— Можно уважительней.

— Давайте скажем, что он тоже мой друг, – сглотнув, заметила я, все усмехнулись, – приехал вечером, ночевал в бане, ну вот такая блажь.

— Предлагаешь врать следователю? – поинтересовался Рома, и я поняла, что если Поленов и Красовицкий меня поддержат, то тут могут быть проблемы.

— Мы все в одной лодке, – заступился за меня Дима, – должны быть друг за друга.

Рома промолчал, и хотя это молчание было принято за согласие помочь, я все равно была сама не своя все то время, что мы общались со следователем. Он приехал с бригадой из трех человек, те сразу занялись своими делами, следователь, осмотрев тело, спустился вниз и устроился в одном из кресел, Рома пересел на диван рядом с Красовицким.

Следователю было лет сорок, высокий, худощавый, русые блеклые волосы зачесаны на бок, выразительные голубые глаза с опущенными книзу кончиками век, нос прямой, с закругленным концом, так, что немного напоминает клюв. Губы выразительные, четко очерченные, кончики тоже опущены вниз.

Лицо его имело усталое и задумчивое выражение, говорил следователь негромко, сопровождая свою речь кивками. Звали его Никулин Алексей Викторович. Он задал несколько общих вопросов, дабы разобраться, кто есть кто, а потом поинтересовался, где можно побеседовать с каждым наедине. Я предложила ему переместиться в комнатку на первом этаже. Он согласился и первой пригласил для допроса меня.