На миг показалось, что один белоснежный пуфик даже чуть отклонился, спасаясь от капли тёмно-красной крови, капнувшей с манжета его рубахи. В правой руке его был длинный, чуть изогнутый нож, на левом плече – короткий автомат, без приклада и большой свёрток, прижатый к груди.

За спиной, за закрытой дверью ещё не улёгся дух кровавого «праздника».

Ещё полчаса назад здесь всё было иначе. Было тихо, но по-другому.

Хотя в спальной работал телевизор, хозяева ещё не спали.

Он вошёл без стука, резко, дерзко. Направил автомат на лежащих в постели. Они были голыми, укрыты лёгким покрывалом с огромными красными цветами. Никогда бы не подумал, что в таком возрасте мужики с бабами спят голыми. Они разом потянули одеяло на себя и заорали.

«Ты, что творишь!», «Ну-ка выйди!» и прочую ерунду. Но он был твёрд:

– Отдай, что взял! – приказал он дядьке. – Живо!

– Пошёл вон! Завтра всё получишь! – крикнул тот и тут же, подскочив, схватил ствол автомата, потянул на себя.

Палец на курке непроизвольно сжался, ударный механизм сработал чётко: прозвучал одиночный выстрел. Тётка завизжала, как резанная. Дядька, брызгая кровью, страшно зарычал и почти выдернул автомат из руки, но тут же получил удар ножом. Потом – ещё, ещё, ещё.

– Где мои головы!? Отдай мои головы! – сквозь шум убийства услышал он свой крик.

Тётка попыталась мешать, выла, цепляясь за его руки. Тогда он развернулся к ней:

– Где мои головы?! Он взял у меня три головы! Говори! Убью!

Он полоснул ножом по женскому плечу: – Говори! Где? Убью!

Ударил ещё, потом – в одеяло, которым она прикрывалась. Огромные цветы словно ожили: лепестки налились бардовым, зацвели, раскрылись. Она завыла.

Он схватил её за волосы, приставил нож к горлу: – Куда спрятали головы?

Она захрипела, изо рта пошла окровавленная пена.

С досады он ещё несколько раз ударил её, куда пришлось. Всё равно надо добить. Свидетели ему не нужны.

Двое на жуткой постели стихли. Он заглянул под кровать: нет. Открыл огромный плательный шкаф, разворошил, раскидал одежду. Пусто. В резном комоде – нет ничего.

Он ухмыльнулся. Открыл небольшую дверь, за которой был трон.

Небольшой трон из красного дерева, резной, с завитушками, с затейливым узором. На самом деле это был стилизованный унитаз. Он поднял деревянную крышку, расстегнул ширинку и помочился. Унитаз несколько раз пикнул, моргнул какими-то разноцветными огоньками. Автоматический смыв прозвучал в мёртвой тишине, как Ниагарский водопад.

Убийца застегнулся и… ухмыльнулся. Он уже увидел за высокой деревянной, в стиль трона, ширмой – стеллаж. На стеллаже лежали три его головы.

***

– Товарищ майор, Дмитрий Евграфович,– услышал Демарин в трубке голос старшего лейтенанта Метелина. – У нас двойное убийство. В элитном посёлке, в Каштакском бору, в своём коттедже, в спальне зверски убиты супруги Крайновы. Я с опергруппой на месте, криминалистов оповестил, подъедут. Ждём только вас.

– Хорошо, аккуратно осмотрите пока окрестности коттеджа. Да не затопчите там всё! Буду через сорок минут.

Никогда не получается выспаться. Хотел взять полдня отгула, поваляться в постели с книжкой, не спеша попить кофейку, а тут опять убийство. Ранние побудки по такому поводу – обычное дело для ветерана уголовного розыска. Большинство тяжких преступлений совершается ночью. Сейчас было 8.30 утра, так что – ещё по-божески. Почти выспался. Голова уже вовсю работала, массируемая жгучими струями из душевой лейки.

«Супруги Крайновы, – думал Демарин. – Это серьёзно. Депутат Крайнов, генеральный директор «Челябэнергопродукта», был человеком влиятельным, богатым. Входил в сотню самых богатых людей Челябинской области. Но, в отличие от коллег-богатеев, по характеру не вредный, покладистый, меценат. Всего добился своим умом, профессионализмом. Его любили, уважали. Грабёж? Разборки в стиле 90-х? Рейдерский захват? Или – бытовуха?».