Огневед, натыкаясь на все углы, шёл за ними, присвечивая себе массивным амулетом-жаромером. Яга потребовала не зажигать фонарь. Следы заклятья и теней лучше искать, не добавляя искусственного света. Как есть, так и ладно. Когда впереди возникло лежащее тело, все трое отметили его слабое свечение — признак смерти от магического вмешательства.

— Угу, желтизной отдаёт, значится, не проклятье, не яд и не огнестрел. Тело не трогали? Ёлкин, проверь!

Кот внимательно обошел и обнюхал тело жертвы. Красавец тенор с почти идеальной фигурой (как известно, идеальная форма — шар) лежал лицом вниз, вытянув руки так, словно бежал, пытаясь кого-то поймать. Но споткнулся… и почему-то насмерть.

Следовательница вынула из рукава антенку, выдвинула ее коленца на всю длину и провела вдоль тела, сканируя все внешние и внутренние травмы. Когда погибший шевельнулся и плавно взлетел в воздух над полом, сохраняя ту же позу, позади охнул и перекрестился огневед.

— Никаких признаков огненного заклятья, Фламобор, — чуть иронично сообщила Ягда. — Глянь-ка, твои брызги огня на досках, но не на теле. И костюмчик у него целый. Только лицо перекошено от ужаса, а так весь целёхонек, ни царапины! С головой кое-что неладно, но, может, у него так и при жизни было?

Огневед с интересом нагнулся, разглядывая в свете амулета следы огня на пыльном полу. Но кот-эксперт пролез перед его носом прямо под парящее в воздухе тело тенора и что-то вынюхивал, как собака. С радостным «М-маау!» — прыгнул в сторону, дав знак начальнице, что кое-что нашел, можно опускать.

— Да как же не бездымное? — бормотал огневед. — Вот же следы! Заклятие уничтожения, искристое, огнеопасное! Ну как же нет? А что тогда?

— Заклятие самоуничтожения, — сжалилась Яга. — Убийца пытался уничтожить улику. То, что убило тенора, самоликвидировалось раньше, чем жертва упала. Чтобы мы не нашли. Но Ёлкин у меня кошак не помах, верно?

— Мнеу-у, Ягда Сычовна, можно сказать, повезлоу-у, — солидно мяукнул кот. — Вызывать тени? Здесь их много-у! Так и шастают, и воют! Мрра-а-ак!

— Поглядим, — кивнула Яга, спрятав в пакетик для улик что-то невидимое. — Врубай кино.

Кот зафыркал, забегал кругами по подсобке. При этом шерсть на его хребте искрила всё ярче, так что огневед волновался. Ведь реквизитного барахла от старых и новых спектаклей вокруг полно, холсты, троны, саркофаги и мантии. Полыхнёт — не погасишь!

Но когда кот широко расставил лапы и встряхнулся, все искры с его шерсти полетели строго вверх, собрались в комок и полыхнули маленькой шаровой молнией, осветив коридор под сценой. Стены по-прежнему тонули во мраке, но в центре чуть посветлело. Это открылась призрачная дверь на улицу, и отблеск фонаря над служебным входом попал в подсобку. И тела на полу там ещё не было! Там рвали друг друга на части и боролись тени. Смутно видимые, но всё же темнее сумрака. А как ещё можно выглядеть в полутёмном подвале?

— Эй, вы, мерзавцы! Отпустите девушку! — прогремел голос тенора, и невысокая, но мощная фигура обрисовалась со стороны хода под сцену. Тень в центре стала вырываться ещё отчаянней. И не то чтобы все увидели, но угадывалось, что это стройная девушка, с развевающимися светлыми волосами. Ее хватали и тащили к распахнутой двери то ли двое, то ли трое безликих наёмников в тёмных плащах. Кантонатти кинулся на помощь, но споткнулся о блеснувшую под его башмаком натянутую струну. Тут же невероятно пронзительный призрачный звук, условно усиленный в миллион раз комариный писк, взвился и пропал. Но все, даже слышавшие только бледное эхо, закрыли уши. Эта чистейшая убийственная нота смешалась с криками девушки и отголоском пения сверху, на сцене. Тенор забился в судорогах, зашатался и рухнул на пол, не в силах бежать за похитителями. Перед этим под ногами у него вспыхнула, сгорая, прочная струна. Рассыпалась искрами, извиваясь брошенным хвостом ящерицы.