Около трех часов ночи мороз стал невыносимым. Пробежаться бы, помахать руками. Но нельзя. Неожиданно совсем рядом что-то треснуло. Александр вздрогнул, лоб покрылся испариной. И только спустя несколько секунд понял, что это от мороза треснуло дерево.

Время шло, Александр начал сомневаться в исходе этой самовольно затеянной операции. Хотел уйти – и тут между могилами мелькнула тень. Показалось?! Нет, при свете луны увидел человека, который медленно, часто останавливаясь, приближался к свежей могиле. Майский, прижимаясь спиной к дереву, подвинулся чуть вправо и оказался в тени.

Луна хорошо освещала подошедшего. Вот он наклонился к могиле, что-то бормоча под нос. Майский знал, что убийца вооружен обрезом, и по оттопыренному пальто понял, что оружие при нем.

Майский тихонько снял курок с предохранителя и, держа пистолет в правой руке, стараясь не дышать, подкрадывался к преступнику. Оставалось десять… семь… три… метра. Достаточно. Майский негромко приказал:

– Руки вверх! Не двигаться!

Мужчина, как ужаленный, выпрямился, медленно поднял руки. Майский старался не выдать волнения:

– При первой попытке к бегству буду стрелять без предупреждения. К выходу шагом марш!

Преступник шел впереди. В трех метрах от него, с пистолетом в руке – Майский. Когда вышли на аллею, лейтенант разрешил опустить руки и держать их за спиной. На шоссе, ведущем к городу, снова заставил поднять руки. Расчет был прост: любой водитель или встречный, увидев их, обязательно остановится. Но ни одной машины не появилось. Так и пришли они в отдел милиции: один – с поднятыми руками, второй – в трех метрах сзади с пистолетом в руке.

Как радовался тогда Майский! Придя домой, он не мог спать. Один задержал опасного вооруженного преступника. Еле дождался утра! И каково же было его удивление, когда Ветров, сдержанно похвалив за смекалку, резко отчитал за то, что он пошел на кладбище один, то же сказал и генерал Романов. Сначала Майский обиделся, но когда был объявлен приказ по управлению о его поощрении, понял, что так рисковать он не имел права.

После того случая прошло немного времени, а как изменились поведение и характер Майского! Он стал зрелым оперативником…

«Пойду-ка посмотрю, как там у них», – решил Майский. Приблизился к поляне, осторожно выглянул. Под одним кустом, обняв подругу, спал Логацкий, под другим растянулся Бусел со второй девицей.

Майский направился к шоссе. Стрелки часов приближались к шестнадцати. Вышел из лесу и сразу увидел своих. Они приехали на микроавтобусе. Водитель ковырялся в моторе, а четверо, среди них Ветров и Осипов, как и положено пассажирам, сидели на траве. Ветров, увидев Майского, направился к нему.

– Все в порядке, товарищ майор. Спят, намаялись, бедные. Знаете, как трудно пить водку в такую жару?

Ветров возвратился к машине.

– Хватит, Миша, ремонтом заниматься. Езжай на пост ГАИ, – и, повернувшись к Майскому, предложил: – Давай, Сусанин, веди!

– Знаешь, как я переволновался, когда ты один уехал? – шепнул Осипов, когда вошли в лес. – Хотел за трамваем бежать.

– А чего волноваться? Что, я в пустыне остался? Вокруг же люди.

На полянке – без изменений. Ветров, оставив одного работника милиции наблюдателем, остальных отвел к тому месту, где только что лежал Майский. Здесь можно было говорить.

– Наша цель – установить фамилии девушек, друга Логацкого. Будем вести за ними только наблюдение. Придется каждого провожать до дому. Но чтобы они не видели вас в лицо. Задача ясна?

Все закивали головами.

– Вот и хорошо, – сказал Ветров и, бросив взгляд в сторону кладбища, неожиданно рассмеялся: – Майский, припоминаешь святое место?