***

– Послушай, а в чем смысл того, что я подписал огромную кучу бумажек, еще хуже то, что я их сначала прочел, если мы все равно поехали ночью, когда там никого нет? – возмущался я, когда садился в личный Форд Фокус детектива, одновременно запихивая стопку своих экземпляров документов в сумку. Среди ночи Том позвонил мне и сказал, что у меня есть полчаса, чтобы собраться. Я никогда так быстро не собирался. Конечно, я не мог ему сказать, что я рад, ибо для меня это должно быть нормально – ходить на место преступления. Но я действительно удивлен тем, что он сдержал слово. Он рос в моих глазах. Может, мое первое впечатление о нем было ошибочным?

– Так было нужно для моего личного спокойствия. Так что больше не хочу слышать про это. Я взял тебя под свою личную ответственность, поэтому попрошу без лишних слов и намеков.

– Намеков? Разве я могу намекать? Стой, а если я захочу в туалет, мне тебя как об этом оповестить? Жестами?

– Вот я об этих словах. Не ерничай, – проговорив это, Том сел в машину и захлопнул дверь. Я последовал его примеру.

– Ну так что насчет туалета?

– Дома сходил?

– Да.

– Тогда ни слова об этом больше.

– Хм, подловил. Но я хотел посмотреть на выражение твоего лица.

Он завел машину, и Форд тронулся. Ночью Уинчестер еще никогда не казался мне таким загадочным, как сейчас. Наверное, это из-за того, что я еду на место, где убили человека. Да, возможно, именно по этой причине Том все также смахивает на манекена, замерев за рулем автомобиля и уставившись вперед. Его лицо крайне сосредоточено, руки с силой сжимают руль. Я впервые увидел, как он водит, и сдается мне, что он совсем недавно получил права. Свет от фонарей рассекал капот машины, заморосил дождь. По пути нам встретилась пара машин. И что им не спится в два часа ночи? На заднем сиденье я разглядел детское кресло, игрушку-слона и пачку сигарет.

– Интересный набор…

– Ты о чем? – спросил он, не отвлекаясь от дороги.

– Об игрушке и сигаретах, лежащих рядом с детским креслом. Не замечал, что ты куришь.

– Это жена, все остальное принадлежит Элизабет. Я устал повторять ей, чтобы она клала сигареты в бардачок, потому что шаловливые руки дочки вечно ищут, что бы сломать. Как-то она добралась до них и переломала все пополам. Так вот, минут тридцать я не мог успокоить их обеих: одна плакала, потому что это была последняя пачка, а вторая, потому что отобрали игрушку. С тех пор я вожу запасную пачку в бардачке, а у дочки появился этот слон – первое, что попалось под руку в ближайшем супермаркете. Будь добр, положи сигареты в бардачок.

– Да без проблем, – я потянулся за пачкой. – Неплохие сигареты. А ты не против того, что она курит?

– Против, а что это дает?

– Как что? Попроси, чтобы бросила.

– Не в этом дело. Когда я говорил ей, что люблю ее, я понимал под этой фразой то, что люблю ее всю, все ее плюсы и минусы, такой, какая она есть, а главное – я принимаю все это в ней. Я принял ее прошлое, наше настоящее и наше будущее. Зачем связывать свою жизнь с человеком, в котором тебе хочется что-то менять? Это глупо по меньшей мере. Бесполезная и трагичная трата времени ее и своего, когда даешь надежду, а сам тем временем придумываешь план, как бы подстроить человека под себя. Я уважаю свою жену и ценю такой, какая она есть, ибо то, какой она стала и какой она будет, зависит и от меня.

– Как ее зовут?

– Кэтрин.

– Неплохое имя. Я бы вспомнил, что оно означает, но не буду.

Он чуть улыбнулся.

– А ты?

– Что?

– У тебя есть семья?

– Нет.

– Почему?

– Потому что. Я не привык говорить об этом с людьми, кто видел анализ моей мочи.