– Минор, может, и в самом деле выглядит скромно, чародей, но лишь внешне. В нем ведутся игры и есть свои игроки, и мы хотим, чтобы впредь так оно и оставалось. А ты и твой дружок-некромант… побеспокоили некие силы.

– Филы, – добавил Балабол, – которые не любят, когда их бефпокоят.

– От них воняет могильником, – сказал Корбал Брош.

Бошелен медленно кивнул:

– Так и есть. Но здешние могильники… слишком малозначительны. Не могу представить…

– Охранные заклятия не вечны, – пробормотал Бирклас. – Хотя, должен признать, нам потребовалось время, чтобы выбраться из Бугра. И тогда мы узнали, что нас опередили почти все духи, погребенные рядом с нами в могильниках поменьше. Они использовали крыс – в отличие от нас с Балаболом. Так или иначе, хватит уже об этом. Считайте, что вы изгнаны из Скорбного Минора.

– Нас это вполне устраивает, – пожал плечами Бошелен. – Мы в любом случае уезжаем.

– Вот и хорофо, – улыбнулся Балабол.

Постепенно приходя в себя, Гульд оперся о стену и поднялся на ноги:

– Будь ты проклят, Бошелен…

Чародей удивленно повернулся:

– За что, сержант?

– За гибель моих солдат. Я сам готов принести за них клятву на крови…

– Чепуха. Они вовсе не убиты. Просто бесцельно блуждают, только и всего. В этом я точно могу поклясться.

– Если ты лжешь, маг, лучше убей меня прямо сейчас, ибо я…

– Я не лгу, сержант. И доказательство тому – то, что я оставил тебя в живых.

– Он говорит правду, – сказал Бирклас Гульду. – Как я уже упомянул раньше, нашему терпению есть предел.

Бошелен положил руку на плечо Корбала Броша:

– Идем, друг мой. Наш слуга уже ждет нас на пристани.

Гульд смотрел им вслед, полуослепший от накатывающей волнами боли.

Принцесса Шарн, похоже, пришла в себя. Она тоже уставилась им вслед, и лицо ее было белее луны.

– Он собирался меня убить! – яростно прошипела принцесса.

– Он всего лишь клятый евнух, – прохрипел Гульд. – Чем ты могла бы его очаровать? Ему даже бриться не нужно.

Стек Маринд застонал и повалился на булыжники. Его арбалет с лязгом ударился о камни, но не выстрелил. Гульд увидел на бесчувственном лице лежащего чуть глуповатую улыбку.

Бирклас Пунт и Балабол Рой приподняли шляпы и не спеша удалились.

Сержант сделал шаг от стены и пошатнулся, но сумел устоять на ногах. По его шее стекала кровь. Слышались далекие крики: наконец-то сюда шли его солдаты. Гульд вздохнул, глядя на лежащее в луже крови тело служанки, к которому целеустремленно бежала вприпрыжку какая-то дворняга. Сержанта затошнило.

– Безумие, – прошептал он. – Сплошное безумие!

Из темноты в переулке послышался сухой кашель, а затем хриплый голос нараспев произнес:

– Видишь, к чему приводит порочная жизнь?

С трудом проснувшись, Эмансипор Риз обнаружил, что смотрит на четыре дорожных сундука, прикрепленные ремнями к стене перед ним. Со всех сторон доносились скрипучие звуки, а койка, на которой он лежал, качалась и кренилась.

«„Солнечный локон“. Теперь вспоминаю. Во имя Худа, до чего же ужасная ночь!»

Он медленно сел. Корабль то поднимался, то опускался на волнах: они находились в открытых водах за пределами Минорской бухты, в Десятинном проливе. Воздух в тесной каюте был горяч и влажен.

«Едва успел сообщить Субли, – подумал Эмансипор. – Ничего, она справится, может, даже вздохнет с облегчением после того, как немного успокоится».

Он огляделся. Две другие койки были пусты.

Эмансипор яростно уставился на сундуки.

«Проклятье, ну до чего же они были тяжелые. Едва ось повозки не сломали».

Естественно, во втором сундуке Бошелена хранился огромный, завернутый в ткань кусок сланца, который тот извлек и положил на пол. На его плоской поверхности виднелись замысловатые знаки. Эмансипор моргнул, глядя на камень, и тут же нахмурился, внезапно вспомнив странный звук, который его разбудил. Внутри одного из сундуков Корбала Броша что-то шевелилось. Это нечто сумело освободиться.