Они, цепляясь за что возможно и друг за друга, добрались до радужных скафандров, закрепились на краю платформы, и Данил активировал управление.

– Держитесь!

Платформа лифта дернулась, набирая скорость, и лифт сквозь открывающиеся силовые мембраны по спирали пошел вниз. Проскочил два поворота и замер – просто въехал в гору наваленного хлама. Данил сокрушенно помотал головой, собираясь разгребать кучу, когда сзади мелькнуло движение – силовая мембрана стянулась, защелкнулись три гермозамка и вспыхнул зеленый свет, сообщая о герметизации помещения. И сразу спало напряжение – как психически, так и физически – и все просто рухнули бы на пол, не будь вокруг невесомости.

– Спасибо Святой Матери, получилось, – Данил, облегченно выдохнув, осматривался по сторонам. – Нужно разгрести этот завал. Там дальше еще шлюз, его надо будет закрыть и потом в следующий склад. – Лиз смотрела настороженно. – Ну там вряд ли аномалии, это ближе к центру станции. Там коридор и, возможно, гравы работают. Там нам помогут.

– Уже помогают, – Лиз смотрела вперед. – Вон кто-то завал разгребает с того конца. Просто связи нет.

– Точно. Ну, надо им помочь, – веселый голос окончательно прогнал холодок ужаса перед непонятным происходящим, и Лиз, а за ней и все три радужных скафандра включились в работу.

* * *

Покореженный диск станции-университета висел в пространстве, тремя разломами наглядно демонстрируя катастрофичность пережитого. Диск был темен, горела только прерывающаяся местами линия огней по ободку и ближе к центру, огни центрального шлюза и принимающих аппарелей. Ремонт пока не начинали, ограничившись проверкой жизнеспособных систем, да и проделать такую работу своими силами станция не могла – ждали корабли с ремонтными бригадами, материалами и необходимым оборудованием. Ждали и эвакуационный катер с внеочередной сменой космонавтов различных специальностей и научную команду. И, естественно, контрразведку эксклава с кем-нибудь из руководства министерства космонавтики. О консервации станции речь не шла – люди упрямо жаждали продолжить работу, восстановить университет и понять произошедшее. Станция просто отошла подальше от так некстати появившихся аномалий и дрейфовала в открытом пространстве на кольце-орбите Малого Астероидного Пояса.

– Главное, никто не погиб, – главный врач центра изучения клетки и геномики человека во внеземной среде свернул старинную лазерную указку, видимо, талисман и, повернувшись от демонстрационного экрана, расправил серый комбез лаборатории, пройдя к столу, сел в кресло. – Кроме двоих тяжелых, о ком я сейчас докладывал, есть еще семеро пострадавших – вывихи, контузия, ударное воздействие и шок. У одного из гостей кратковременная кислородная недостача. У троих плюс ко всему радиационное облучение, термические ожоги сетчатки глаз и кожных покровов лица. И, естественно, неглубокие изменения на клеточном уровне вплоть до… В общем, четверо из девяти сейчас находятся в биорегенах.

– Спасибо, Натан Петрович. Мы не сомневаемся, Вы приложите все усилия для выздоровления пострадавших. Сейчас я бы хотел услышать главного инженера.

Руководитель станции, он же руководитель полета и командир экипажа, по совместительству еще и ведущий научный специалист в работе полевой станции-университета, Жорж Солье оторвался от процессов на окруживших его экранах и, набрав команды на панели управления, повернулся к следующему докладчику: – Простите, я не могу оставить процесс, прошу вас, говорите.

– Ну, полный перечень необходимых работ есть у каждого.

Присутствовавшие на брифинге десять человек из руководства комплекса и университета согласно покивали. Главный инженер переключил управление – и информационная полусфера в центре стола преобразовалась в макет станции, висящей в пространстве. Диск конструкции, темнея проломами, медленно поворачивался над столом, на прозрачных экранах вокруг полусферы побежали строчки данных. Люди, глядя на макет, помигивавший огоньками, терпеливо ожидали продолжения.