Сыновьям Олег Петрович выделил лучшую, юго-западную сторону, где даже зимой было светло, чтобы они могли заниматься. Зинаида Алексеевна жаловалась, что в их собственных комнатах темновато, но муж сделал навесные потолки с десятками светодиодных ламп. Теперь она все чаще вспоминала, как бедно и несчастно они жили при проклятом воре Януковиче, и недобрым словом поминала «галичанских дворняг».

К счастью, именно потому, что на их стороне было темновато, мать не заметила следы зеленки на стенах в коридоре – там были наклеены флизелиновые обои фисташкового цвета. Также она еще не знала, что сын унес ее крем для лица.

– Какой ты сегодня красивый, Пико, – в чатике появился Москаль. – Это плюс стопиццот. Только самые элитные персоны у вас в Украшке удостаиваются таких почестей. Теперь ты лучший из лучших, почти небожитель. Ну прямо Надя Толокно.

– А у тебя уже горит пукан от того, какой я стал популярный? – спросил Коля, ерзая на стуле. Колина дырка сжималась, а член снова упирался в пряжку ремня от счастья, что Москаль все-таки не забыл его и нашел время обосрать.

– И все-таки жаль, что у тебя теперь зеленое ебало. Раньше ты краснел, как лалка, а теперь не видно, – добавил Москаль.

– Все, ребята, на сегодняшний день трансляция окончена, – Коля показал фак и выключил компьютер.

Пока загружался ноут, он раздевался.

– Ну ты больной пидорас, – сказал Москаль в скайпе. – Уже и трусы спустил, только что себя не связал.

– Как ты сегодня хочешь? – спросил Коля, стоя на коленях перед ноутбуком.

– Я тебя не хочу, тупая пидота, пора бы тебе уже понять, что я натурал и с мозгами у меня в порядке. Это ты с одной бутылки пива готов танцевать стриптиз на столе, а потом ковырять этой бутылкой в очке и снова пить из нее. Потому что у тебя укроп вместо мозгов, в роддоме ушибленных.

– Я тоже тебя люблю, – сказал Коля, прикрывая член левой рукой. – Тебе просто стыдно признаться, что ты меня тоже хочешь.

– Еще бы, ты настоящая принцесса, с таким-то ебалом. Короче. Я тебя не хочу. Я хочу, чтобы твой братан тебя выеб.

– Секунду.

Коля, не чуя ног от возбуждения, взбежал по деревянной лестнице:

– Димочка, ты спишь?

– Не…

– Пойдем, – он потащил еле соображающего брата вниз. – Мне очень надо, чтобы ты меня трахнул, пожалуйста, сделай это ради меня!

Дима был из тех людей, которые готовы ебать любую дыру, к тому же он много выпил и как раз смотрел прон, особо уговаривать его не пришлось.

– Встань на колени лицом к камере, – скомандовал Москаль. – А ты, Димон, распечатай его. И не сачковать!

– Вот у тебя, кацап, крысиное ебало, не понимаю, что он в тебе нашел, – Дима целовал брата в шею и теребил его соски, Коля выгнулся и терся ягодицами о его эрегированный член.

– Ну охуеть, у вас уже почти профессиональное порно. Не думали на этом зарабатывать?

– Он и так на это живет, – ответил Дима. – Учти, я его ебу не потому что ты, тварь, его шантажируешь, а потому что он красивый, и я его хочу.

– Ну да, ну да, обосраться – не поддаться. – Москаль налил виски в низкий стакан-шестигранник и чокнулся с монитором. – За ваше сексуальное здоровье, братья-дегенераты, символ здорового вырождения нации 404.

– Ой, блядь! – дернулся Коля.

– Вот ты дурачок! Димка, смажь ему сначала.

Коля поискал глазами вокруг и взял на средний палец шмат маминого крема, в дырке от этого еще больше защипало.

– Расширь ему анус пальцами, дубина, – сказал московский Дима, – не мучай шоту, а то больше не захочет тебя.

– Я тебя хочу, – сказал Коля, – а ему даю только потому, что тебя нет рядом.

– Ой, блядь, как трогательно, я щас заплачу. – Москаль налил себе еще. – И че, бутылкой не так больно было?