До 1183 г. отношения между митрополитом Киевским и игуменом Киево-Печерского монастыря были натянутыми, после того как в богословском споре о едении мяса в праздники, если они приходились на постные дни, среду или пятницу, Киевский митрополит – грек, настаивавший на постах в праздники, «запретил» игумена Поликарпа, отстаивавшего русскую традицию едения мяса в указанных случаях.

В 1183 г.[81] был уже новый митрополит, Никифор, тоже грек. Но в этом же году, 24 июля, скончался игумен Киево-Печерского монастыря Поликарп, носивший титул архимандрита. Иноки долго не могли выбрать себе игумена. Наконец игумен был избран «чудесным» образом. После долгих споров иноки решили стать на молитву перед иконой Богородицы. И во время их общей молитвы имя нового игумена было «сообщено» каждому в отдельности свыше, Самой Богородицей, как повествует об этом Киево-Печерский Патерик, а также Ипатьевская летопись. «И вот что было удивительным, – сообщает Патерик, – как едиными устами многие сказали: “Пошлем к Василию-попу на Щековицу, чтобы был он нам игуменом и правителем иноческого стада Феодосиевого монастыря Печерского”» (ПЛДР, 1980. С. 621).

В ту же неделю он был пострижен в монахи. И в присутствии епископов и игуменов всех значительных русских монастырей митрополит Никифор поставил его игуменом Киево-Печерского монастыря, также с титулом архимандрита. И во весь период управления Никифора Русской Церковью, а Василия русскими монастырями, в источниках нет сведений о конфликтах между этими двумя лицами. Следовательно, можно предположить их взаимное сотрудничество в идеологической и политической жизни Киевской Руси. Сведения о личности Василия сохранились в Послании к нему выдающегося писателя XII в., епископа Туровского Кирилла, жителя Турово-Пинского княжества. Кирилл называет Василия своим благодетелем и учителем. Он же называет его «воистину славным, великим во всем мире архимандритом», который знает обо всем, и знания его «богоразумные».

Постараемся понять это выражение: «воистину славный, великий во всем мире». Если титул «великий» обозначал игумена, то выражение из Послания Кирилла «воистину славный, великий во всем мире архимандрит» имеет силу доказательства того, что Кирилл подразумевает не титул Василия, а его исключительные качества, благодаря которым он славен не только в киевском мире, но воистину славным, великим был архимандрит во всем, должно быть, русском христианском мире, то есть известен в главных православных центрах России[82]. Наиболее привлекательные свойства Василия охарактеризованы Кириллом такими словами: «тонкоразумная душа, умом все богодухновенные книги проницающий». Такая способность тонко все понимать, а также осмысливать проницательным умом библейские книги и богословские труды, – эта способность во все времена сочеталась в человеке со словесным дарованием. И косвенные сведения о том, что Василий был искусен в писательских делах, содержатся в конце Послания к нему Кирилла Туровского. Недовольный стилем своего Послания, а точнее – тревожась о том, что стиль его Послания может показаться Василию слабым, он обращается к нему: «…разодрав, брось мои словеса – как паутина, сами раздираются: не могут быть к пользе связаны, не имея власти (силы) Святого Духа…» (Прибавления, 1851. С. 341–357). Бесспорно, это церковная традиция – ставить ни во что свои способности. Однако оценка своего стиля – писательская, и к человеку, не владеющему словом, так не обращаются. Эти заключительные слова Послания Кирилла вызовут еще больший интерес, если мы обратимся к новозаветному учению о дарах Святого Духа. «…Каждому дается проявление Духа на пользу, – сказано апостолом Павлом. – Одному дается Духом слово мудрости, другому слово знания (в славянском тексте “слово разума”)…» (1 Кор. 12, 7–8). Таким образом, мудрость и знания связаны с даром слова. Мудрость и знания предполагают разносторонние дарования в человеке. И Василий не только «умом все богодухновенные книги проницающий», но его «богоразумные» знания обо всем включали и выдающиеся дарования строителя. Об этой его стороне деятельности мы также узнаем из Послания Кирилла. Он говорит, что игумен Феодосий не успел достроить монастырскую церковь Успения Богородицы