– Мы с тобой дали в свое время друг другу какие-то обещания. И у тебя нет ни малейшего повода в чём-нибудь меня упрекнуть.

Рука Орлова потянулась к бутылке. Однако в последнее мгновение он передумал, поникшим голосом спросил:

– Но как вы думаете добраться до службы безопасности? О ней, судя по нашему разговору, даже Бес не все знает.

– Для начала, пожалуй, выйдем на босса, а там уж потянем ниточку и к его охранникам, – с дальним прицелом ответил Брощан. – Но об этом поговорим завтра: обдумать предстоит многое, а ты сегодня малость "подшофе" и от этого взвинчен… Встретимся здесь же рано утром.

* * *

Уставившись взглядом в полированную крышку стола, втянут в плечи голову, Бес монотонно рассказывал о проваленной сделке с оружием.

Напротив него сидел преклонных лет лысый мужчина с выпуклыми бесцветными глазами, орлиным носом и морщинистым лицом. Опершись белыми дряблыми руками с выпирающими синими венами на набалдашник зажатой между ног трости, он внимательно слушал. Так умеют слушать хорошие актёры.

Поодаль от него, расположился третий участник беседы: плотный, по-своему красивый, в дорогом твидовом пиджаке. Лет пятидесяти. Закинув ногу за ногу и перебирая пальцами янтарные четки, он со скучающим видом смотрел на заглядывающие в окна ветки сосны.

В небольшом уютном зале ресторана, стоящего в каком-нибудь десятке метров от трассы Москва – Минск, больше никого не было.

Многочисленная охрана – высокие, как на подбор, квадратные молодцы с бычьими шеями и ничего, кроме наглости, не выражающими глазами, – не обращая внимания на холод, бдительно стерегла покой боссов. Хозяин придорожного ресторана, повар и официант безропотно сидели в одной из шести иномарок.

Бес кончил рассказывать, не поднимая головы, плеснул в фужер сока, жадно выпил, чуть подрагивающими пальцами выкатил из лежащей перед ним пачки сигарету.

– Хреновые, Бес, дела, – заметно картавя, подвёл итог сидящий напротив. – Последние два месяца сплошные провалы. Я уже начинаю опасаться что-либо тебе поручать.

Бес еще ниже опустил голову, чувствуя, как тело покрывается испариной. Он знал, чего ждать, если Хромой – Борис Григорьевич Беленький – отстранит его от дел и вышвырнет со своей команды. Превозмогая охвативший страх и сдерживая дрожь в голосе, тихо заметил:

– Да, катит сплошной обвал. Хоть в петлю лезь…

Однако волновался он напрасно. Нынешним утром, выслушав отчет Длинного, специально ради этого привезённого из Ростова, Хромой по достоинству оценил готовность Беса взять все на себя, а главное то, что он в последний момент не забыл назвать адрес тайника с личными сбережениями.

– Ты, Красавчик, чего сидишь, как воды в рот набрав? Твоей вины в провале побольше, чем Беса, – резко произнес Хромой и тем же раздражённым голосом приказал: – Да сядь так, чтоб я тебя видел.

Мужчина сунул четки в карман, передвинул стул ближе к столу. Хромой продолжал:

– Вертолет, два армейских "Урала", боевики с автоматами – сила. Откуда они взялись? Кто такие? Как узнали о сделке?

– Я же вам, Борис Григорьевич, докладывал. Мы приняли…

– Прибор я дожил на твой доклад, – зло перебил Хромой. – Пять лимонов гавкнуло, а он – "докладывал". Я сыт до тошноты твоими словами. Лучше скажи, как потерянное возвратить?

Красавчик прокашлялся, крутнул головой, словно ворот рубашки стал ему тесен, однако, не теряя достоинства, ровным голосом посоветовал:

– Все же, Борис Григорьевич, послушайте.

Тогда, возможно, несколько иначе взглянете на наши неудачи, – и тут же поспешил добавить: – Хотя, конечно, вины моей выше головы.

Хромой скривился, как от зубной боли, но промолчал. И Красавчик принялся рассказывать о "Русичах", но уже после нескольких фраз по скучающим лицам слушателей понял, что их мало интересуют задачи и цели движения, поэтому поспешил перейти к главному: