Я просмотрела еще несколько страниц и увидела картинку. Я перестала дышать. В сети были мои фотографии, и стоило ли ожидать, что это будут изображения из рекламы и сериала? Это было ужасно. Но хуже всего то, что здесь были и фото меня, идущей на съемки в спортивках, без макияжа и с кислой миной на лице. Подпись внизу гласила: «Спасите Гранта Джеймса от нежити».

– Не заходи в интернет, Лейси, – сказала я себе, закрывая крышку ноутбука. – Это тебе не сильно поможет. – И я заставила себя лечь в кровать.

На площадке всегда было большое разнообразие еды, и после грима на следующее утро я решила чем-нибудь перекусить. Аманда уже стояла у стола в длинном черном чехле, защищающем ее костюм, и накладывала себе кусочки дыни канталупы. Она выглядела чуточку испуганной, когда заметила меня, а затем засмеялась.

– Если бы я была охотницей на зомби, от тебя бы избавилась первой, – сказала она.

Я положила руку на грудь.

– Меня ранит то, что я для тебя ничего не значу.

– Скорее убивает.

Я обнажила зубы. Она улыбнулась и сделала шаг назад. Я взяла банан.

– Вы с Грантом продолжили играть в ту игру после того, как я ушла?

– Вообще-то да.

– Ты узнала о нем что-нибудь новенькое?

Было весело, но накануне вечером мы поделились друг с другом лишь самыми очевидными вещами. Я все еще чувствовала, что плохо знаю его.

– О Гранте Джеймсе?

– А что, кто-то еще пришел?

Я сняла кожуру с банана и принялась есть, отламывая небольшие кусочки. Аманда же отковыряла кусок гранолы из миски на столе и бросила его в меня с улыбкой.

– Нет, но это же Грант Джеймс. Он на публике с шести лет. Ничего из того, что он мне вчера сказал, включая карне асада, не было новостью. Я почти уверена, что все, что ты хочешь о нем знать, можно найти онлайн.

– Онлайн, – повторила я с отвращением.

– Да, тебе придется не заходить в сеть как минимум два месяца. Тебе это не поможет. Народу не нравится, что ты стащила их парня.

– Ты гуглила меня?

– Мне было любопытно, кто же эта неизвестная актриса рядом с моим парнем. – Она подмигнула мне. Мне нравилась Аманда, кажется, она всегда говорит то, что думает.

– Да-да. Так… про Гранта, – сказала я. – Лично я не знала этих вещей, о которых он рассказал прошлым вечером. Я читала только о том, что его родители развелись, когда ему было десять; что у него есть брат, который был усыновлен; у него три дома, а его любимый человек – его бабушка.

– Ты прочитала и статьи из People? – спросила она.

– Кто-то упомянул мою бабушку? – поинтересовался Грант, проходя мимо стола с едой и цепляя пончик по пути.

– Мы говорили не о тебе, – сказала я, затем сквозь зубы обратилась к Аманде: – Скажи ему.

– Мы говорили именно о тебе! – крикнула ему Аманда, и он улыбнулся ей через плечо. Она толкнула меня локтем. – Все в порядке.

– Я же говорила.

Ной, первый помощник режиссера, заглянул за угол с вечным выражением недовольства на лице.

– Лейси, тебя ждут.

– Потом договорим, – сказала я Аманде.

Она помахала мне вилкой с насаженным на нее кусочком канталупы. Я пошла за Ноем.

Грант был уже на кладбище. Он стоял на куче земли рядом со свежевырытой могилой. Его волосы были идеально уложены, а глаза под искусственным светом выглядели особенно голубыми.

– Эй, – сказала я, вставая перед ним, – не кажется ли тебе странным, что мы снимаем на настоящем кладбище? Удивлена, что никто еще не пожаловался.

Я кивнула на группу людей за забором, которых еще не было, когда я приехала, но которые сейчас прижимались к решетке. Они держали большие плакаты, но не с требованиями, а с вариациями на тему «Мы любим Гранта Джеймса». Мне было любопытно, могли ли мы вообще куда-нибудь пойти, где бы нас не узнали. Я улыбнулась. Ждало ли это и меня? Я могла бы привыкнуть к людям, держащим плакаты в мою поддержку.