– Я не в курсе, кто такой Бекхэм.

У кузины отвисла челюсть.

– Ты живешь в танке, Елена. Слишком много книг, слишком мало телевизора.

– Цитата века, – сухо пробормотала я, когда она заметила очередного кузена, взвизгнула и бросила меня.

На некоторое время я осталась в одиночестве. Окна и двери во внутренний двор были открыты, и летний воздух свободно гулял по дому. Был чудесный вечер, и я молилась, чтобы он не завершился столь же печально, как обед с семьей Руссо. Тони сегодня не присутствовал, поэтому шансы на успех стремительно возрастали.

Я развернулась, намереваясь найти отца и предупредить его, что у Адрианы возникла заминка с платьем, и пусть он передаст это Николасу, но ничего не успела. Входная дверь снова распахнулась. Во рту появился привкус горечи, но бежать было уже поздно.

У Николаса Руссо худшая репутация из всех мужчин, которых я встречала в своей жизни, спору нет. Однако каким-то образом, находясь рядом с ним, я обретала смелость быть собой, а не Милашкой Абелли, которую все знали и которой я должна оставаться до гробовой доски. Но, к сожалению, люди погружаются в дурные привычки, общаясь со старыми знакомыми: вот так и меня затягивала бездна лживых улыбок и лживых словечек, и я не представляла, как оттуда выбраться.

– Елена.

Хлопнула дверь, кожу обдал поток теплого воздуха, и – боже мой! – как же мне захотелось оказаться далеко отсюда.

Тем не менее я вежливо улыбнулась.

– Оскар.

Чуть старше тридцати лет, с волосами оттенка «грязный блонд», всегда одетый в дорогой костюм и цветной галстук, Оскар Перес блистал классической харизматичной красотой. Он никогда не знал недостатка в женском внимании, но предпочитал исключительно мое общество. Оскар работал на папа́ и часто посещал вечеринки, но, поскольку в последнее время мероприятий у нас было немного, я не видела его уже несколько месяцев (еще со времен того самого инцидента), что стало для меня большим облегчением.

Увы, все хорошее однажды заканчивается.

– Ты прекрасна, как всегда, – сказал Оскар, целуя меня в обе щеки и задерживая губы на каждой неприлично долго. – Demasiado hermosa para las palabras[20].

Я ничего не поняла, но предположила, что это как-то касалось моего симметричного лица.

Я уставилась на голубой галстук, идеально подходящий к цвету глаз Оскара.

Перес вызывал у меня отвращение.

Оскар Перес был самым светлым колумбийцем, которого я когда-либо встречала, но почему-то я презирала этот смазливый светловолосый образ. Как же он обманчив!

– Спасибо, – сказала я, пытаясь сделать шаг назад, но Оскар обнял меня за талию, а потом его рука спустилась к пояснице и еще ниже.

У меня скрутило живот. Оскар был худым и высоким, его энергия обволакивала меня, я ощутила гадливость.

Он всегда был пошлым: легко касаясь пальцами того, чего ему не позволено. Достаточно близко, чтобы заставить меня чувствовать себя некомфортно, и одновременно – далеко, чтобы папа́ его не пристрелил. А если он сейчас перегнет палку, поверит ли мне отец?

Оскар чуть отшатнулся, чтобы посмотреть мне в глаза, но руку не убрал. Холод пробежал по коже в тот момент, когда я осознала, что никогда не смогу избежать прилипшего прозвища и людских ожиданий. Я буду Милашкой Абелли для всех, кроме жениха родной сестры. Но Николас Руссо в этом смысле не представляет угрозы. Он женится на Адриане. Я ничем не рискую: мне не придется выходить за него замуж, а значит, нет вероятности того, что мои действия повлияют на его отношение ко мне. И нечего бояться. Верно?

Ну а большинство мужчин, посещавших наш дом, являлись моими потенциальными мужьями. Зачем делать хуже себе самой?