– Моня, Моня, что мы будем делать, коль начнутся зимни холода? У тебя нет теплого платочка, у меня нет зимнего пальта…

Моня открывала, и мы заполняли шесть квадратных метров Галкиной комнаты. Крутились пластинки, мы пили, пели песни, курили – балдели. Ночью бежали к заливу и купались голышом. Флюоресцентные искры морской воды сказочно вспыхивали на волнах и наших телах.

Уже прошел Новый год и другие праздники, которые мы со Славой праздновали отдельно друг от друга, встречаясь только по ночам. И наступили майские праздники, Слава улетел на Камчатку, где жила с сыном. Каждый день по дорожке от дома до берега залива, потом по шаткой лестничке, мы спускались к пляжу. Там, на крышах лодочных гаражей, загорали. Вечерами ходили на берег, где рыбаки пекли на костре корюшку и угощали креветками, распотрошив которых, макали в морскую воду и ели живьем.

Я жутко тосковала по Славе. Напала бессонница. В башке что-то бзикнуло, я села и написала: «… не могу больше, надоело прятаться! Я люлю тебя, но мы не можем быть вместе, и у тебя сын-сердечник, он тебя любит, а ты…! Я так не могу, ухожу от тебя!» И далее плела всякую чушь! Кинула письмо в его ящик. Когда Слава вернулся, ко мне не зашел. Не виделись месяц, только встретились как-то на лестнице на работе. Он остановился, я застыла, но потом все-таки протопала мимо, на повороте заметив – смотрит мне вослед. Через некоторое время в пятницу, после дня рождения у одной девицы, который окончился после полуночи, я не выдержала, примчалась на такси и пошла к нему. Он открыл дверь, жестом показал войти. Я видела – обрадовался! Но молчит. Я молча прошла в комнату, он принес из кухни бутылку вина, конфеты и бокалы. Сели в кресла у журнального столика, выпили. Не сразу заговорили. Потом он спросил:

– Ты откуда?

– Отмечали день рождения у Семиной.

И снова замолчали. Я не выдержала, встала и вышла на лоджию. Море с грохотом катало волны, небо было фантастически красивым! Ноздри трепетали от запаха моря. Слава подошел и тихонько, осторожно обнял меня. Я повернулась и со стоном прижалась к нему. Слезы капали!

– Славочка, прости меня, дуру, дорогой мой, любимый! Я люблю тебя и не могу без тебя! Прости!

Ах, как мы целовались! Примирение произошло без лишних слов. В четверг через неделю Слава сказал:

– Иду на день рождения, вернусь поздно. Приходи завтра в десять.

Без пяти десять я стояла перед зеркалом, прихорашиваясь. И вдруг по радио Муслим запел любимую Славину песню «Позови меня». Я застыла. Какое-то дьявольское наваждение вдруг толкнуло меня! – а чего это я побегу? Был на дне рождения без меня, пусть сам придет, если любит! – и не пошла. Но ждала, долго ждала! А Слава не пришел!

Рано утром в субботу ко мне прискакали Валентина с Татьяной и мы умчалась на пляж. Я с гаражей все поглядывала на Славину лоджию, он не появлялся. Нажарившись под солнцем до полудня, мы с девками вернулись ко мне. Я сказала:

– Сбегаю, Шефера позову, вчера не виделись, я не пошла к нему, а он не пришел! Пойду, узнаю, может, заболел? У него бутылочка винца найдется.

Звонила-звонила, стучала в дверь – тишина! Потом бегала не раз до позднего вечера! – нет ответа! В воскресенье – тоже тишина. Мне уже было плохо. Кляла, винила себя, дуру! – что-то случилось!

Утром на работе приходит Славин друг:

Светлана, где Слава? Его нет на работе.

Сердце екнуло! Заикаясь, пролепетала:

– Я дд-ва дня его н-не – ви-идела…

– Да? – значит, что-то случилось! Пойду, на лоджию к нему от соседей залезу.

Мы с Валентиной поскакали следом. У подъезда дома я остановилась. Ноги дрожали, сердце колотилось. Я прислонилась к стене, сказала: