– Да-да! Ночь и любовь на двоих! Как это прекрасно!

Едва смолкли звуки ее голоса, как раздался серебряный звук колокольчика.

– Войдите, – громко воскликнул Владимир, и джинн из сказок Шахразады, в образе коридорного, вкатил в номер коляску, ломящуюся от богатого ужина.

– Кушать подано, сударыня, прошу за стол.

В то время как влюбленная парочка предавалась всем земным наслаждениям в роскошном номере с видом на пролив Босфор, в одной воинской части, расквартированной на Северном Кавказе, старший лейтенант Артем Белянин докладывал командиру о своем прибытии из краткосрочного отпуска. Это был молодой человек выше среднего роста, плечистый и крепкий, как скала, невозмутимый, как вождь индейского племени апачи. Но если бы кто-то наблюдал за ним с момента регистрации билета на самолет, идущий из сибирского города в Москву, то наверняка заметил бы едва уловимое волнение и неспокойный блеск в его бирюзовых глазах после того, как он увидел в очереди Катю Луговую.

Он сразу же узнал девушку, с первого взгляда, и с той минуты ее образ не покидал его горячее сердце. Первый порыв толкал его к ней. Чего проще – подойти представиться, сказать, что они соседи. Не только с одного двора, но из одного дома, который окольцевал собой одну половину микрорайона, а второй такой же замыкал его. Дома стояли напротив, и между ними – школа. В ней оба учились, ходили по одной и той же дорожке. Только он закончил это многолетнее хождение пять лет назад. Но он помнит быстроногую девчушку с огромной золотистой косой за спиной. Иногда веер локонов был схвачен у основания тугой резинкой. Но она была для него слишком юна, потому теперь, к сожалению, он не знал имени соседки. Это не страшно, сейчас узнает, расскажет, как много раз видел девочку давным-давно неоперившейся ласточкой, а сейчас в восторге от взрослой красоты и желает познакомиться, разделить в приятном общении часы совместного полета. Но его порыв к знакомству был оборван обращением к девушке высокого парня, что стоял сзади. Он слегка наклонился, зашептал ей что-то на ухо. Белянин видел, как она приветливо улыбнулась в ответ, одарила его нежным взглядом, не оставляя никаких сомнений в том, что кому-то еще она так же может подарить свою очаровательную улыбку.

Молодой офицер внутренне сжался, вмиг зачислив себя в сонм несчастных влюбленных, с иронической грустью усмехнулся, стараясь забыть молодую красавицу, то, как много лет бегал по одной дорожке, входил и выходил в одни школьные двери и теперь вот летит в столицу в одном самолете. Но как песчинка, попавшая в глаз, беспрестанно беспокоит человека, так и улыбка девушки, изящная, грациозная фигура беспрерывно волновали его сердце и воображение. Требовался искусный окулист, способный вынуть из глаза невидимую песчинку. Но Артем был уверен, что такого мастера не существует. Ему придется жить с этой песчинкой, напоминающей о существовании прекрасной девушки-соседки, и о том, что он не законченный сухарь, который так и не смогла разгрызть своими зубками ни одна из знакомых девчонок в его короткой, но бурной жизни, где чаще сталкиваешься со смертью своих товарищей, чем выкуриваешь сигарету.

– Вы вовремя явились, старший лейтенант, – пожал руку прибывшему офицеру моложавый полковник. – Принимайте свою роту и завтра ввяжетесь в локальную, но серьезную драку в составе всего полка. Желаю удачи!

Откозыряв всем штабникам и пожав руку, Артем Белянин получил от начальника штаба исчерпывающие сведения для выполнения поставленной задачи и ушел в расположение роты. В лихорадке подготовки к боевой операции молодой офицер вытряхнул из глаз любовную песчинку. Уж больно много вопросов пришлось решить за оставшееся время, и только глубокой ночью, в часы, выпавшие для сна перед парашютным десантом, мысль о соседке снова затеплилась в его голове. Он скорее удивился, чем обрадовался возвращению к образу понравившейся девушке и сожалел, что не знал имени той голенастой девчушки из подъезда и не узнает до следующего возвращения домой. Когда теперь подвернется оказия, как эта после ранения? К очередному отпуску соринка наверняка выветрится из его глаз, и все же интересно бы узнать имя. И он уснул, убаюканный этим желанием.