Он снова резко дернулся. Она не могла больше этого вынести. Потянулась, чтобы разбудить его, вырвать из того ужаса, который он переживал заново.

Сначала Алексу показалось, что кто-то гладит его по плечу. Нежно, не грубо. А затем его окутал чистый цветочный аромат, запах роз. Это напомнило ему о комнате его матери в их загородном доме, с антикварным туалетным столиком и пузырьками духов всех размеров и форм, и его передернуло от этой мысли. Он уже много лет не посещал свое родовое гнездо и в ближайшем будущем не планировал подобный визит. Ему было там очень одиноко в детстве.

Он открыл глаза, и у него закружилась голова.

Алекс в панике попытался сообразить, где он находится. Это не армейская казарма. И не комната в квартире сестры с идеальным военным порядком. Он был в помещении, которое можно было описать исключительно как будуар. И на улице темнело.

Он вскочил. Конечно! Дверь квартиры Поппи захлопнулась, и соседка снизу предложила ему чаю. Это последнее, что он помнит. Он посмотрел вниз. Одеяло, которым он накрывался, упало, и полотенце было готово соскользнуть с его бедер. Алекс ухватился за него и замотался потуже. До него вдруг дошло, что он спал здесь, в чужой квартире, выставив напоказ свои жуткие шрамы, и его обуял ужас.

Соседка-блондинка стояла в футе от него, на милом личике застыла тревога.

– Ты в порядке? – спросила она. – Ты… – Бровки сошлись у переносицы. – Ты звал кого-то во сне.

Краска стыда залила его шею и начала быстро подниматься вверх. Ему приснился кошмар. Он кричал? Что он говорил? Как мог он так сглупить и уснуть в ее присутствии?

– Сколько сейчас времени? – Он потер рукой макушку, как будто от этого в его затуманенном разуме могло случиться прояснение.

– Почти шесть. Поппи уже дома – я слышала, как она поднималась по лестнице. Теперь ты вполне можешь вернуться домой.

Шесть?

Он проспал целый день. Ему было стыдно смотреть ей в глаза. Что она о нем подумает?

– Поверить не могу, что я уснул, – выдавил Алекс. – Ты должна была разбудить меня.

– Я и сама глазам своим не поверила, – улыбнулась Лара. – Я-то думала, что мой бизнес-план – самая интересная тема на планете. Но не прошло и десяти минут, как мое выступление сбило тебя с ног и отправило в царство Морфея.

Неловкость повисла в воздухе, заполнила комнату, воздух потяжелел и зазвенел от напряжения. Ему срочно надо выбираться отсюда.

– Я действительно хотела тебя разбудить, – сказала она, – но у меня не хватило духу.

– Правда?

Он задумался над этим комментарием. Что это было? Ее охватила жалость при виде омерзительных шрамов? Жалость ему не нужна. И проявление каких-либо других эмоций тоже. Около тридцати лет в бездушной атмосфере семьи сделали свое дело. Стоицизм – вот что всегда в цене. Эмоции следует подавлять и ни в коем случае нельзя давать им волю в присутствии посторонних.

– Ты так мирно сопел, – улыбнулась она. – К тому же в последнее время явно недосыпал, если учесть весь этот шум наверху. Может быть, чашку чаю? Ты уверен, что с тобой все в порядке?

Он кивнул, машинально сложил огромное одеяло и аккуратно пристроил его на софе. Как она вообще ухитрялась не сойти с ума в таком захламленном помещении? Это претило его армейскому чувству порядка.

– У меня все отлично, – припечатал он. – Ты и так потратила на меня достаточно времени. Раз Поппи вернулась, я больше не буду путаться у тебя под ногами.

Он решительно потопал к двери. Она с удивлением проводила его взглядом.

– Тогда пока, – услышал он у себя за спиной, захлопывая дверь.

Мог бы и спасибо сказать.

Хотя у нее действительно не было времени на всякие там любезности. К тому же главное, чтобы Алекс перестал колотить по трубам, остальное ее не волнует.