– Голодна? – поинтересовался он, отодвигая один из стульев и помогая мне сесть, – Я не знал, что ты любишь, поэтому заказал все, что было.

– Не стоило так беспокоиться, – я не привыкла к подобному вниманию, и опять начала смущаться.

Владимир Александрович наполнил один из бокалов белым вином, и вложил его в мою руку. Сам же обошёл вокруг стола и сел напротив, наполнив и свой бокал тоже.

– За тебя, Рая, – приподнял он бокал, взглядом предлагая мне сделать то же самое, и мы одновременно отпили богатый вкусом и ароматом напиток.

– Что ты будешь есть? – спросил он, когда наши бокалы вернулись на стол.

А меня настолько душило волнение, что я и представить себе не могла, полезет ли мне кусок сейчас в рот.

– Не знаю даже, тут столько всего…

– Попробуй сёмгу. – Он поднялся со своего места, чтобы наполнить мою тарелку разнообразной едой. – Мне ее очень хвалили. И этот салат из рукколы.

– Спасибо, – выдохнула я, замирая от восторга, настолько меня впечатляло происходящее.

Я словно попала в сказку наяву.

– Выпей ещё вина, – предложил он, вновь вложив в мою руку бокал. – И ешь.

Я сделала большой глоток, чувствуя, как вино согревает меня изнутри и помогает расслабиться. После приступила к рыбе. Есть все ещё не хотелось, но ослушаться своего преподавателя я не посмела.

Он вернулся на своё место, и присоединился к моей трапезе, с интересом наблюдая за моими действиями.

– Почему ты живёшь в общежитии? – спросил он в какой-то момент.

– Я из другого города приехала сюда учиться, – честно ответила ему.

– Из какого?

Один за другим на меня посыпались вопросы обо всем на свете. О детстве, о родителях, о школе, и о том, почему я выбрала именно этот город, именно этот университет, именно эту специальность. И почему вдруг вообще решила стать инженером.

От его искреннего интереса к моей жизни, от дружеской беседы в уютной обстановке, я, наконец, расслабилась, и стала чувствовать себя немного уверенней. Может, это вино так подействовало на меня, слегка ударив в голову, но я говорила и говорила, рассказывая о себе все. Словно на исповеди. Как никогда и никому раньше.

Рассказала о том, что я нежеланный ребёнок в семье, и о том, как отец бросил мою маму, когда узнал, что она беременна. О том, как нелегко ей было растить и воспитывать меня совсем одной, без какой-либо помощи… И о том, как мне хотелось добиться в жизни чего-то весомого, важного. Как хотелось занять значимое положение в обществе, чтобы моя мама могла мною гордиться. Как хотелось зарабатывать достаточно, чтобы обеспечить ей достойную старость… Да и чтобы ещё до старости она успела пожить на широкую ногу, и чтобы больше ей не приходилось работать на двух работах, каждый день выбиваясь из сил…

Он внимательно слушал меня с лёгкой полуулыбкой на губах. Не перебивал. Лишь изредка подливал вино в мой бокал.

Потом вдруг в какой-то момент неожиданно поднялся со своего стула и медленно подошёл ко мне, тем самым вынуждая замолчать.

Его рука коснулась моей шеи, скользнув пальцами вниз по руке. Добравшись до ладони, он сжал ее и потянул вверх, заставляя меня подняться на ноги. Другая его рука легла мне на затылок, зарываясь пальцами в волосы.

Он смотрел мне прямо в глаза, проникая взглядом в самую душу, и лишь от одного этого взгляда, становилось тяжело дышать, и грудь переполняло странным волнением.

А потом он поцеловал в губы. И я ещё ни с кем и никогда так не целовалась. Он словно захватил меня в плен, требовательно и властно подчиняя своей воле. Его язык глубоко проникал в мой рот, вызывая помимо дрожи и головокружения горячее волнующее тепло внизу живота, природу которого я не могла себе объяснить.